- Я Тоши Умезава, сир. Я тот, кто дважды похитил твою дочь. Я пришел сюда сейчас, чтобы выкрасть эту вещь, которую ты так ценишь.
Тоши никогда не видел Даймё вблизи – едва ли это удивительно, поскольку человек в его положении был обязан всячески избегать официальных представителей государственной власти. Он полагал, что Конда был старше, более скрюченным и дряхлым. Он также не мог понять, что случилось с глазами Даймё, которые казались слишком большими для его головы, и как-то вибрировали, когда он злобно впился ими в Тоши.
Когда Тоши произнес слово «украсть», Конда бросился на него. Очимуша не ожидал, что Даймё окажется столь быстрым, но у него все же было время скользнуть в сторону и укрыться за каменным диском.
Даймё орал что-то неразборчивое о славе, и о судьбе, и о будущем, бешено размахивая мечом. Тоши гораздо больше тревожила громадная морда чудовища снаружи, которая разбирала стену кирпич за кирпичом, чем взбешенный Даймё.
Он некоторое время наблюдал за Кондой и другим стариком в этой комнате, достаточно долго, чтобы подтвердить свое давнее подозрение: Конда ему не нравился. Кроме того факта, что он развязал Войну Ками и заточил в башне собственную дочь, старик был эгоистом. Держаться за каменный диск за счет всего остального, заперев его в этой сырой маленькой комнатушке – какой смысл был переворачивать целый мир духов с ног на голову, украв что-то, если ты лишь собирался сидеть и любоваться награбленным? Он утверждал, что это был источник силы, но даже акки и незуми знали, что неиспользуемая сила была силой, потраченной впустую. Возможно, никто другой не мог взять диск из духовного мира, но Конда явно его не заслуживал.
Тоши осознал, что Конда все еще орал на него. Это доказывает мою правоту, подумал он. По-настоящему грозным правителям не приходится орать, чтобы донести свою точку зрения. Урамон никогда не орала. Хидецугу … ну, Хидецугу часто рычит, но он всегда довольно уверен, что именно его слова доносят его угрозы, а не громкость, с которой он их произносит.
- Как ты собираешься сдвинуть его, вор? – орал Конда, все еще безумно размахивая мечом, оттесняя Тоши в унизительной схватке, словно один ребенок, гонялся за другим вокруг дерева. – Сокровище мое, только мое, я и убью тебя, прежде чем позволю дотронуться до него снова.
Тоши оставался впереди Конды, кружа вокруг пьедестала. Что за хвастун, думал он. Вот это благородный и уважаемый правитель Эйгандзё? Отец Мичико был не более чем капризный старик, скряга, забывший ценность сокровища, и заботившийся лишь о том, чтобы скрыть его от других.
Башня вздрогнула снова, и великий змей, наконец, протиснул одну из голов сквозь дыру во внешней стене. Время покончить с этим. Тоши отбежал от каменного диска к центру комнаты и вытащил оба меча, присматривая одним глазом за Кондой, а другим за О-Кагачи.
Не смотря на возраст и маниакальный приступ, Конда, казалось, вовсе не вымотался за время погони. Его глаза вращались в глазницах, как шарики в чашке, а дыхание раздувало его тонкие усы, но он был все еще собран и энергичен.
- Стой и сражайся, очимуша. Лучше умереть от меча Генерала Такено, чем быть раздавленным и сожранным великим змеем.
Тоши опустил мечи, приняв задумчивый вид. – Это хороший совет, - сказал он. – Я бы на твоем месте им воспользовался.
Очимуша воззвал к своей мёдзин и почувствовал ожег на руке, растаяв в воздухе.
Конда взвыл от ярости, увидев исчезновение Тоши. Даймё подбежал к тому месту, где стоял очимуша, рассекая мечем пустой воздух. Стоя неподалеку, невидимый, неосязаемый Тоши покачал головой. Как эта деревенщина вообще правил Камигавой?
Конда слишком поздно осознал, что теперь он находился в прямой видимости О-Кагачи. Великий змей зарычал, сотрясая еще больше камней в кладке осыпающейся башни. Конда, к его чести, устоял на ногах и непреклонно выкрикнул.
- Я здесь, страж миров. То, что ты ищешь, за моей спиной. Подойди и возьми, если сможешь. – Он замолк, бросив взгляд блуждающих глаз через плечо. – Ты, вор, прячущийся в тенях. Покажи, на что способен. Слава Эйгандзё будет существовать вечно.
Тоши появился рядом с пьедесталом. – Может быть и так, - сказал он. – А, может быть, и нет. – Он протянул руку и положил ладонь на каменный диск. Как и прежде, какая-то странная сила ударила его, ужалив, словно замороженный кусок металла, но он не отвел руки.
Сосредоточившись на тени от пьедестала, Тоши вновь начал исчезать. Он сконцентрировался на своей ладони и каменном диске под ней. Огромная круглая масса начала становиться прозрачной, словно призрачный образ себя самой, затем она также испарилась.