Воевода оторвал взгляд от огня, вызванного первым залпом, и взобрался на своего яка. Битва была эффектно завершена. Лучшее, на что ему оставалось надеяться, было ускользнуть с как можно большим числом выживших воинов. Солдатам Конды придется не просто, но шансов противостоять им неопределенное время у армии Годо не было.
К тому же, попутно, йуки-онна будет продолжать охотиться на них всех.
Направляясь к собственному лагерю, Годо снова проклинал Хидецугу за его коварство. Он должен был знать, что верить о-бакемоно на слово было нельзя. Огры жили в мире, непостижимом для людей, со своими собственными законами. Хидецугу был безумен, и прямо сейчас, он, вероятно, заливался безудержным смехом от своей проделки. Годо поклялся навестить Хидецугу однажды, и насладиться тем же смехом за счет огра.
Годо приходила в голову мысль, обратиться к своему ками-покровителю, но у него было слишком мало людей для его призыва. Мёдзин Бескрайней Ярости был изменчив, и мог ответить проклятием так же, как и благословением. И, тем не менее, Годо был вынужден использовать все возможные варианты. Он уже дал задание команде своих самых опытных разбойников нести постоянную службу в молитвах и медитациях, взывая к мёдзин о помощи. Годо был бы рад любому знаку внимания, от призрачного знамения, до очищающей волны огня. Он предпочел бы умереть от руки мёдзин, чем быть схваченным или убитым людьми Даймё.
Еще один триумфальный вой послышался за холмом, и пара раскаленных, огненных зарядов взмыла в небо. Годо произнес последнюю молитву мёдзин, прежде чем обратиться к своим людям, одно последнее злобное пожелание своему самому ненавистному врагу.
- Пусть будет так, как хотят акки, - прошептал Годо.
Над ним, еще один огненный снаряд устремился ввысь. Годо туго натянул поводья яка и направил своего лохматого зверя вниз по склону, в сторону лагеря.
В башне Эйгандзё, Генерал Такено принял командование.
Согласно приказам Даймё, он собрал отряд отборной кавалерии и дивизию пехоты. С их помощью он согнал как можно больше товабарских беженцев, очистив весь внутренний двор перед башней от них и их скудных пожитков. Последовало некоторое сопротивление, в основном из страха, но по прошествии двадцати лет Войны Ками, все эти травмированные люди уже привыкли следовать приказам солдат. Такено также приказал глашатаям пробежать по улицам, объявляя, что любым постоянным жителям, желавшим примкнуть к беженцам, предлагалось так и поступить.
В итоге, более пяти тысяч людей стояли у северных ворот Эйгандзё, дрожащие, растерянные, и напуганные. Солдаты и всадники выстроились вдоль стен по обе стороны от ворот. Такено взобрался в седло своего белого боевого коня и легким галопом направился к воротам.
Вид старого генерала быстро утихомирил толпу. Они были напуганы, но не глупы. Они желали ответов, и Такено выглядел достаточно официально, чтобы их предоставить.
- Дети Товабары, - сказал он. Его голос разнесся по всей площади, проникая в каждое ухо, способное слышать и отчаянно глотать каждое слово.
- Даймё Конда повелел, чтобы все, кто может укрыться в башне, так и поступили. Те же, кто не может, должны быть эвакуированы. Стены Эйгандзё более не способны защитить всех нас.
- А что с этим ками? – выкрикнул кто-то.
Нервное бормотание прошлось по толпе, но голос Такено подавил его. – Эти верные стражи отправятся с вами для защиты от каких-либо опасностей.
- Что это за штука в небе на юге? – прокричала женщина.
- Почему ками нападают на нас?
- Куда вы нас ведете?
Такено подождал, пока смелые крикуны накричатся. – С юга … надвигается большая опасность. На востоке и западе угроз меньше. Мы решили отправиться на север, в поля. Даймё вышлет за вами, когда будет безопасно вернуться.
Такено осмотрел море человеческих лиц. В них был страх, злость, недоумение, и отчаянье. Он хотел бы предложить им нечто большее.
- Это все, - сказал он, направил коня вперед и поскакал к входу в башню, не обращая внимания на вопросы и мольбы, бросаемые ему вслед. Повинуясь приказу, офицеры, отправлявшиеся вместе с беженцами, начали открывать северные ворота.
Такено проскакал по периметру башни, пока толпа не исчезла из вида. Он повернул в южную часть Эйгандзё и остановил своего скакуна.
Внутренний двор был пуст – ни беженцев, ни рыночных торговцев, ни души. Лучники патрулировали бруствер над внешней стеной и стражники в тяжелой броне охраняли двери в башню, но в остальном, площадь была тихой, как кладбище. Даже гигантские боевые мотыльки, кружащие в небе, не издавали ни звука.