В лунном свете чернели вязанки заготовленного для завтрашней казни хвороста, в середине торчал столб с цепью, к которому предстояло приковать еретичку.
Высокие ворота замка были достаточно широки, чтобы во внутренний двор могла заехать сельская телега, в одной створке был проход с деревянной дверцей. Монах, оставив позади своих спутников, глухо постучал в нее. Последовала пауза, потом шаркающие шаги, и голос из-за дверцы спросил: «Кто идет?» Томас не ответил, лишь постучал снова, и стражник, ожидавший возвращения из таверны своих товарищей, ничего не заподозрив, откинул оба засова, на которые была заперта дверь. Томас вышел на свет озаряющих помещение под аркой двух больших факелов и увидел удивленное выражение на лице караульного, возникшее при виде доминиканского монаха. Удивление так и не сошло с его лица, когда монах нанес ему два резких удара, в подбородок и под дых. Стражник отлетел к стене. Томас зажал ему рот, а Сэм и двое его спутников проскользнули в ворота и заперли их за собой. Стражник зашевелился, но, получив коленом в живот, издал придушенный писк.
— Проверьте в караульной, — велел Томас своим сподвижникам.
Сэм, держа наготове лук со стрелой, распахнул дверь в сторожку и обнаружил там только одного человека; на столе перед ним стоял бурдюк с вином, лежали разбросанные игральные кости и рассыпанные монеты. При виде добродушной круглой физиономии Сэма караульный удивленно разинул рот, да так с разинутым ртом и отлетел к стене, пораженный стрелой в грудь. Подскочив к нему, Сэм выхватил нож, и кровь из перерезанной глотки брызнула на каменную стену.
— Неужели обязательно было его убивать? — спросил Томас, заталкивая в помещение первого стражника.
— А чего он вылупился на меня, ровно я призрак, — буркнул Сэм, сгребая со стола монеты в мешок со стрелами. — Этого, — он указал на первого стражника, — тоже прикончить?
— Нет, — сказал Томас. — Робби, свяжи его.
— А что, если он поднимает шум? — спросил шотландец.
— Тогда пускай Сэм убьет его.
Третий из людей Томаса, тощий косоглазый малый по имени Джейк, вошел в караульное помещение и при виде свежей крови на стене ухмыльнулся. Как и у Сэма, у него был лук, мешок со стрелами, на поясе меч. Первым делом его внимание привлек бурдюк с вином.
— Не сейчас, Джейк, — сказал Томас, и долговязый, сухопарый вояка с жестоким лицом беспрекословно повиновался приказу, хоть и был старше.
Томас подошел к двери караульного помещения. Он знал, что гарнизон насчитывает десять человек, причем один из них мертв, один взят в плен, а как минимум трое находятся в таверне. Оставалось еще пятеро. Он оглядел внутренний двор, но там было пусто, если не считать крестьянской подводы с наваленными на нее тюками и бочками. Перейдя к подставке с оружием у стены караульного помещения, Томас выбрал короткий меч, попробовал лезвие и нашел его достаточно острым.
— Ты говоришь по-французски? — спросил он пленника.
Тот покачал головой, слишком напуганный, чтобы говорить.
Томас оставил Сэма стеречь пленника.
— Если кто-нибудь постучит в ворота замка, — сказал он, — не обращай внимания. Если этот, — он движением головы указал на пленника, — будет шуметь, убей его. Не пей вина. Будь настороже.
Он закинул лук за плечо, заткнул две стрелы за веревку, служившую поясом его монашеского одеяния, и подал знак Джейку и Робби. Шотландец, облаченный в короткую кольчугу, держал в руке меч.
— Не шуметь! — предостерег Томас, и все трое выскользнули во двор.
Кастийон-д'Арбизон слишком долго жил в мире. Гарнизон был маленьким и беспечным, его обязанности сводились к тому, чтобы собирать пошлину с ввозившихся в город товаров и отправлять выручку в Бера, где жил их сеньор. От безделья люди разленились и расклеились, в то время как переодетый доминиканцем Томас из Хуктона много месяцев провел на войне и инстинктивно вел себя так, как будто смерть может поджидать его за каждым углом. Робби, хоть и был на три года моложе своего друга, поднаторел в этом деле ничуть не меньше, ну а косоглазый Джейк всю жизнь только и делал, что убивал.
Они начали с подземелья замка и во мраке каменных сводов обнаружили шесть смердящих темниц. Лишь из каморки тюремщика лилось слабое мерцание свечи. Вошедшие застали там чудовищно заплывшего жиром хозяина в обществе менее корпулентной супруги. Томас кольнул толстяка мечом в шею, чтобы тот почуял кровь, после чего спровадил парочку в один из казематов и велел запереть. Из одной темницы подала голос девушка, но Томас шикнул на нее, чтобы помалкивала. Она ругнулась в ответ, но умолкла.
Один долой, остается четверо. Они снова выбрались во двор. Трое слуг, двое из них мальчишки, спали в конюшне, и Робби с Джейком отвели их вниз, в подземелье, после чего вместе с Томасом поднялись на двенадцать ступеней вверх и очутились в главной башне замка. Не останавливаясь, они пошли наверх по винтовой лестнице.
Слуги, как полагал Томас, не входили в число солдат гарнизона. Несомненно, в замке должны быть и повара, и конюхи, и писцы, но сейчас его интересовали не они, а только солдаты. Двоих он обнаружил в одном из казематов: оба крепко спали, каждый в обнимку с женщиной. Томас разбудил их, швырнув в помещение факел, взятый из держателя на лестнице. Люди, встрепенувшись, сели, в изумлении глядя на монаха, держащего в руках лук с наложенной стрелой. Одна из женщин собралась было завизжать, но при виде стрелы, нацеленной ей прямо в глаз, у нее пропал голос. У остальных тоже хватило ума не орать.
— Свяжи их, — сказал Томас.
— Быстрее будет перерезать им глотки, — предложил Джейк.
— Свяжи их, — повторил Томас, — и заткни им рты.
Времени на это ушло немного. Робби мечом разрезал одеяло на полоски, а Джейк связал всех четверых. Одна из женщин оказалась нагой, и Джейк, связав ей запястья и подвесив ее за связанные руки на вбитый в стену крюк, ухмыльнулся:
— Хороша милашка.
— Потом, — сказал Томас.
Он стоял у двери, напряженно прислушиваясь. В замке могли находиться еще двое бойцов, но он ничего не слышал. Четверых пленников подцепили на металлические крючья, на которых обычно висели мечи и кольчуги, и, когда все они были лишены возможности двигаться и шуметь, Томас поднялся еще на один пролет лестницы. Там он уперся в большую дверь. Джейк и Робби следовали за ним, их сапоги производили легкий шум на истертых каменных ступеньках. Жестом призвав их к тишине, Томас толкнул дверь. Она не поддалась, и ему даже показалось, что дверь заперта, но после второго, более сильного толчка тяжелая створка со страшным скрипом проржавевших металлических петель отворилась. Звук был такой, что поднял бы и покойника, и напуганный этим шумом Томас увидел перед собой большой, увешанный гобеленами зал. Скрип несмазанных петель смолк, в зале воцарилась тишина. Слабый огонь, теплящийся в большом очаге, давал достаточно света, чтобы увидеть, что в помещении пусто. В дальнем конце возвышался помост, где, наведываясь в Кастийон-д'Арбизон, восседал сеньор городка, граф Бера. Сейчас возвышение пустовало, однако в противоположной стене за полукруглой аркой, завешанной старым гобеленом, располагался альков. Сквозь побитую молью ткань сквозил мерцающий свет.