Амр хмыкнул, поднялся и подошел к окну. Последние новости из Аравии заставляли его торопиться. Случись ему потерять свое место главного полководца, и джихад захлебнется, а слово Мухаммада так и не перешагнет за пределы Аравии и Египта. А мир, — он окинул взглядом горизонт, — мир был так огромен!
— Подойди сюда, святой отец, — повернулся он к патриарху.
Пирр поднялся и подошел к окну.
— Скажи, святой отец, — кивнул Амр в сторону упавших во время землетрясения каменных столбов, — ты смог бы проглотить хотя бы одного такого идола?
Пирр удивленно поднял брови.
— Зачем спрашивать, Амр? Человек на такое неспособен. Ты сам это знаешь.
— Очень хорошо знаю, — кивнул Амр. — И точно так же хорошо люди Египта знают, что Амр держит слово. Вы предложили мир, и я согласился и слово держал. Вы нарушили мир, и я двинулся на Александрию и слово сдержу.
— Но ведь всегда можно… — начал Пирр.
Амр упреждающе поднял руку и тряхнул головой. Прямо сейчас происходило нечто невозможное — то, чего быть не должно. И это следовало внятно разъяснить.
— Подожди, святой отец, — попросил он. — Ты — первый священник Византии. Я — воин. И ты — совесть всей страны — предлагаешь мне поступиться воинской честью? Аллах свидетель, то, что сейчас происходит, еще менее возможно, чем проглотить этого каменного идола!
По приезду в только что замиренную армянскими легионами Александрию Мартин первым делом вызвал Кифу.
— Связь с казначеем Филагриусом налажена? — сурово поинтересовался он.
— Да, святой отец, — склонился монах. — Он уже передал мне деньги на подкуп войск, а я их уже раздал — строго по списку. В первую очередь, Валентину Аршакуни.
— Семья Аршакуни не чувствует себя обойденной?
— Аршакуни удовлетворены, — склонился еще ниже лучший агент Папы. — Валентин уже начал платить солдатам — понятно, что от своего имени.
Мартин возбужденно потер взмокшие ладони. Как только стало ясно, что воспитанная, как армянка, его сестра Мартина не уступит, ее судьба была предрешена. Одна трудность: Мартину могли свалить только сами армяне.
«Как там она сказала? Что взять с педераста?.. — стиснул челюсти Мартин. — Подстилка Ираклова! Тварь!»
— С Теодором говорил?
— Да, святой отец, — улыбнулся Кифа.
— Чему ты улыбаешься?! — взорвался Мартин.
— Полководец Теодор спит и видит, как бы счеты с армянами свести, — посерьезнел Кифа, — а семью Ираклия он ненавидит, словно кровных врагов.
Мартин тяжело выдохнул. Он знал, что Аршакуни законов родовой чести не переступят. Так что лучшего кандидата для самого жестокого удара по семье Ираклия, чем неумный и трусоватый Теодор, было просто не найти.
— А что в Александрийской патриархии? Кто станет новым патриархом, еще не обсуждали?
— Пока нет, — покачал головой Кифа, — но с главными людьми Церкви я разговаривал и уже привел их к мысли, что нужен человек потверже, например, Петр.
Мартин криво усмехнулся. Петр славился несгибаемой патриотической позицией и таким же негибким ограниченным умом. Лучшего кандидата, чтобы развалить то, что нуждается в постоянном компромиссе, просто не было.
— Молодец, Кифа… — с облегчением выдохнул он. — Ты отлично поработал.
— Это еще не все, — покачал головой агент.
Мартин насторожился. В тоне, каким это сказал Кифа, чуялось что-то жутковатое.
— Ну? Говори.
— Елена, — тихо, но внятно произнес Кифа. — Она здесь, неподалеку от Александрии. Практически у меня в руках.
По спине Мартина пронесся ледяной шквал, а пальцы онемели и отозвались множественным покалыванием.
— Открой окно! — хрипло скомандовал он и рухнул на скамью.
Сердце, проклятое сердце… оно все чаще сдавало — в самые важные, в самые ответственные мгновения.
Кифа бросился открывать окно, а когда Мартин подал знак, что может говорить, подошел ближе и склонился над не рискующим вставать хозяином.
— Ты уверен? — выдохнул Мартин.
— Более чем, — кивнул Кифа, — сейчас ее сопровождает некий Симон. Опаснейший тип…
— Симон? — хлопнул глазами Мартин. — Какой Симон? Уж, не амхарец ли?
— Амхарец… — подтвердил агент.
Мартин прикусил губу. Это была Елена — никаких сомнений. А амхарца он знал еще с тех времен, о которых запретил себе даже вспоминать. Тогда, двадцать восемь лет назад, Мартин был еще мужчиной.
— Симона убить при первом удобном случае! — приказал Мартин. — Елену доставить мне!
И вот тогда Кифа улыбнулся — нагло и требовательно.
— А как же — я? Папа выполнит данное слово?