Кифа прищурился, — почерк Симона различался ясно. Он жестом подозвал главного помощника.
— Направь всех, кто у нас есть, изучить направление от рынка до квартала гончаров и далее. Разрешаю снять наших людей с библиотеки.
Это направление было куда как важнее, чем все книги Мусейона вместе взятые.
Когда Елена впервые попросила фруктов, Симон еще не понимал, чем рискует, а потому позволил ей прогуляться до рынка и купил все, на что падал ее жадный до новых впечатлений глаз. А потом он понял, что за ними следят. Провел Елену до квартала гончаров, повернулся, поймал взгляд ищейки и просто вышиб ему память — даже без слов. С тех пор он выходил на улицу строго один, и Елена ждала его в замкнутом дворе снятого дома — у заросшего маленького пруда под старой шелковицей.
Симон вообще предпочел бы не выходить, но Елена хотела то баранины, то верблюжьего молока, то инжира. И чего-то на рынке — по военному времени — обязательно не оказывалось, и ему приходилось искать замены. Он понятия не имел, значит ли это, что Елена беременна, но предпочитал не рисковать и приносить все, чего она ни попросит.
А вечерами, перед тем, как лечь на супружеское ложе, он садился под той же шелковицей у пруда и на память, в своем переводе рассказывал ей греческие предания и сирийские поэмы да напевал армянские песни. И, конечно же, просидевшая две трети жизни взаперти Елена почти утрачивала разум от восторга.
— Еще, Симон, еще! — умоляла она.
— А может, в постель? — прагматично предлагал Симон. — Ты намного прекраснее любого их этих стихов.
Он хотел ее постоянно.
— Еще, — упрямо мотала Царица Цариц головой.
И, конечно же, Симон в считанные дни исчерпал все свои запасы и был вынужден идти в город за книгами. Но вот здесь что-то творилось.
— Нет свежих поступлений, — разводили руками торговцы, — война, сам должен понимать.
— Какая война! О чем вы говорите? — отмахивался Симон, — что я, Амра не знаю? Небось, освободил вас на три года от налогов, вы и сдались.
— Вот как раз от налогов он на этот раз никого не освободил, — вздыхали торговцы, — из-за мятежа проклятого Мануила. Но свежих книг все равно нет. Переписчики говорят, Мусейон закрылся.
Симон вздохнул, двинулся к Мусейону, а едва подошел, обмер. Грузчики — один за другим — бегом таскали огромные фолианты к пристани.
— Спасаем все, что возможно, от безбожных и безграмотных аравитян, — пояснил, в чем дело монашек-счетовод.
— А куда… спасаете? — поинтересовался Симон.
— Папа обещал на хранение взять, — счастливо и наивно улыбнулся монашек.
«Взялась лисичка курочек сторожить…» — подумал Симон и сунул монаху пару золотых.
— Найди-ка мне каких-нибудь греческих поэтов.
Его лично отношения Империи и Папы абсолютно не касались.
Амр встречал очередное посольство в палатке перед стенами Александрии. После недавней грозы с кислым, почему-то, словно лимонный сок, дождем[88] небо — впервые за много месяцев — оставалось чистым и ясным, и настроение было таким же.
— Меня зовут принц Теодор, — представился один из визитеров.
— А меня — Андроник, — наклонил голову второй.
— Присаживайтесь, прошу вас, — улыбнулся Амр и окинул Теодора быстрым взглядом.
Похоже, что именно этот полководец отдал ему Египет практически без драки.
— Что привело вас ко мне? До сдачи ведь еще целые сутки…
— Мы пришли говорить не о сдаче Александрии, — мотнул головой Андроник.
— А о чем? — удивился Амр.
— Твои люди стоят у стен Константинополя, — прищурился Теодор, — но они не умеют брать города.
— Верно, — согласился Амр.
У него и впрямь не хватало грамотных полководцев, плюс ко всему, ушедших на восток варваров начала косить чума.
— Я могу взять столицу империи для тебя, — задрал подбородок повыше Теодор.
Амр замер. Насколько он знал Теодора, тот не взял бы и маленькой горной деревни.
— Каким образом? — поинтересовался он и тут же понял, каким.
— Я по условиям сдачи должен вместе с флотом покинуть Александрию, — мерзко улыбнулся полководец, — и никто в Константинополе не ждет, что я вернусь, как враг.
Амр замер. Такой концентрированной подлости он уже не встречал давно.
— А почему ты решил вернуться домой, как враг? — поднял он брови.
— Я должен поквитаться с отравительницей Мартиной, — процедил принц, — вина ее доказана, и возмездие — это святое.
Амр вздохнул. Что ж, отравитель в любой стране наказывался особенно жестоко, кем бы он ни был. Ну, и даже трусливый и подлый Теодор имел право на правосудие. Правда, оставался один вопрос…
88
Вулканическая активность, как правило, завершается кислотными аэрозолями и дождями, вымывающими из атмосферы газовые выбросы.