Объяснив главное, Симон приказал отрокам наизусть выучить короткий тайный псалом, выбрал подходящий, не слишком звонкий барабан и сразу же поставил мальчишек в круг.
— Будете идти по кругу — один за другим. Псалом читать беспрерывно и строго в ритм — что бы не случилось. Дыхание не сбивать[58].
— А что потом? — снова подал голос все тот же неугомонный послушник.
— Часа через три начнутся видения, — не стал скрывать Симон. — Самые разные и у каждого свои. Однако бояться не надо. Надо слушать меня. Если что пойдет не так, я поправлю и помогу.
— Мы все угодим в ад… — поджав губы, проронил упрямый отрок.
— Да, — кивнул Симон, — вы все сойдете в ад. Точь-в-точь, как это сделал Спаситель. Если он, конечно, — не выдумка.
Мальчишки напряженно молчали, и Симон вдруг вспомнил себя — в их возрасте.
— Поймите, нет способа достичь высокого, иначе как превозмочь низкое. Никто не пройдет в Иерусалим, не познав преисподней своей души. Кто не готов, может уходить. Наказания не будет.
Послушники молчали.
— Нет? Что ж, начали…
Симон ударил в барабан, и мальчишки неуверенно двинулись по кругу, вполголоса повторяя псалом, а в следующий миг барабан запел в строго просчитанном, каноническом ритме, а Симон принял все управление на себя.
— Громче! Головы выше! Плечи распрямить! Пошли, пошли!
Никогда еще Амр не имел столько власти. Стоило ему подписать несколько бумаг, и купцы Вавилона тут же предоставили своих лучших верблюдов. А едва он миновал упавшие из-за тряски гигантские столбы Он Шемса, отмечавшие начало имперских владений, и вошел на склады, перед ним разве что не стелились.
— Вот, принц, все документы на зерно империи…
— Я не принц.
— А здесь, принц, работники склада. Круглые сутки зерно перекидывают, чтобы ничто из вашей военной добычи не сгорело, чтобы ничто из вашего бесценного имущества не прогоркло.
И Амру все чаще казалось, что он для них — просто временщик, варвар-захватчик, весьма удобный, чтобы списать на него все украденное и пропавшее за много лет, — когда все успокоится, а настоящий господин вернется. Что ж, его это не пугало; в отличие от них, Амр чуял, что война, в которую он ввязался, давно уже не грабеж. И ставки в этой войне были высочайшие — по сути, правота или неправота перед Единым.
Пока Аллах открывал перед ним каждую, даже самую неприступную дверь. В первые же сутки Амр отправил в Аравию несколько десятков караванов пшеницы и овса, а уже на второй день к нему пришли землемеры.
— Принц, мы шли с твоим полководцем Зубайром вдоль канала несколько часов, — начал самый главный, — и, должен сказать, местами дно канала поднялось, и суда пройти не смогут.
— Почему? — удивился Амр.
— Землетрясение, — развел руками землемер, — земля похожа на ткань: дернуло, и пошли складки. Если ты думаешь отправлять товары из Нила в море Мекканское, надо чистить Траянский канал.
Амр задумался. Прямо сейчас он бы не смог отправить в море ни одного торгового судна. Во-первых, судов просто не было. Во-вторых, доступ из Нила в канал закрывала крепость на острове Родос. А, в-третьих, само Мекканское море было битком набито кораблями врага. Однако Троя уже была у него в руках, а рано или поздно Зубайр возьмет и второй конец Траянского канала.
— Что нужно, чтобы очистить канал?
— Люди и деньги, — развел руками землемер. — Много людей и много денег.
Амр поднялся со стула бывшего коменданта Трои и подошел к окну. Денег у него не было совсем, но там, внизу под окнами, наполовину в воде лежал упавший во время землетрясения огромный медный идол. Формально поверженный Аллахом языческий истукан был его военной добычей.
— Вон того идола в качестве оплаты хватит?
— Колосса Родосского? — переглянулись землемеры. — Даже много будет… Столько меди очень дорого стоит.
Несколько часов подряд аравитяне под градом стрел с Родоса рассекали идола топорами на части, а затем зацепили веревками и так же, частями выволокли на сушу. Амр поговорил с местными скупщиками-евреями, а уже на третий день свободные от работ на все время разлива крестьяне потянулись к Вавилону. Они знали главное: на канале кормят и платят — и неплохо платят.
Кифу остановили в первой же харчевне. Два дюжих монаха, показав условный знак из скрещенных пальцев, молча мотнули головами в сторону крайнего, хорошо накрытого стола, и сразу же перешли к делу.
— Ты же вместе с Симоном приплыл?
— Да, — насторожился Кифа.
58
В монастырях этот способ обращения к Богу дожил до средних веков, с тем отличием, что монахи, двигаясь по кругу, не читали, а кричали — как можно громче и воинственнее.