— А зачем он в Египет прибыл, знаешь?
Кифа покачал головой; это интересовало его не меньше.
— А в чем дело?
— Им займешься.
— Но у меня уже есть задание, — глотнул Кифа.
— Отменили твое задание. Будет, кому заняться. А ты лучше сюда посмотри, — бросил на стол залитые засохшей кровью документы один из братьев. — Это мы с тела Ахилла сняли.
— Ахилла?! Того самого?! — охнул Кифа.
Этого изувеченного грека знали немногие, но именно Ахиллу император доверял не предназначенные для чужих ушей поручения.
— Ты почитай, — пододвинули ему бумаги, и Кифа осторожно взял заскорузлый коричневый листок.
Эта неказистая бумажка давала посланцу императора все мыслимые права. Кифа отложил его в сторону и взял второй. Это была вольная грамота стандартного образца для взятой в бою Елены, проживающей в Александрии, в квартале ткачей, в доме некоего Никифора.
— И ради этого меня срывают с дела?
— А ты подумай… — тяжело посмотрел ему в глаза один из братьев. — Сам Ираклий дает Ахиллу чрезвычайные полномочия и в самый разгар Собора отсылает самого надежного своего помощника аж в Александрию. Из-за какой-то рабыни…
— Действительно, бред, — хмыкнул Кифа и замер.
Когда-то… очень давно, действительно давно ему уже доводилось участвовать в тайных поисках некой Елены. Смысла задания он, правда, так и не уловил, поиски вскоре отменили, но Кифа хорошо запомнил, как трясло тогдашнего епископа Римского.
— Уж, не та ли самая Елена?.. — начал он.
— Та самая.
Кифа застыл. Он хорошо помнил, что тогда, двадцать восемь лет назад нашедшему Елену агенту — как бы низко не находился он на служебной лестнице — давали епископат.
— Господи Боже… — выдохнул он. — А что теперь обещают?
Монахи многозначительно переглянулись.
— Все, кроме тиары.
Уже через полчаса беспрерывной ходьбы по кругу, цвет лиц у мальчишек необратимо изменился, черты лица заострились, а в глазах появился то самое, хорошо узнаваемое сияние. Через час ритмичного чтения одного и того же псалма их начало пошатывать, через два они уже двигались как сомнамбулы, а через три Симон понял, что они, сами того не осознавая, уже вошли в первый круг.
— Ярко-красное пламя? Хорошо! Кто-то видит что-либо иное? Может, есть помехи?
— Сажа… — выдохнул один, — много сажи.
— Дыши на нее, — приказал Симон, — каждым словом псалма… и пусть она выгорит, как от порыва ветра. И пусть ваша сила, исходящая из Марсова «колеса», что на копчике, станет столь же чиста, как этот огонь!
Мальчишки — не только тот, что сказал о саже — принялись выдыхать слова еще резче, и Симону оставалось лишь поддерживать их движение ритмичным пением барабана.
«Скоро начнется оранжевый…»
Понятно, что Фома, жадный, как и все, кто хоть месяц побыл настоятелем, требовал от Симона прохождения всех 12-ти «стен Иерусалима» — строго по расписанным Иоанном Богословом цветам каменей, из которых эти «стены» сложены. Он даже притащил манускрипт с «Апокалипсисом»!
— Читай, вникай и даже не думай ничего менять. Иначе как же они станут пророками?
Но Симон лишь рассмеялся.
— Ты у кого помощи просишь? У меня или у Богослова?
— У тебя… — вздохнул Фома.
— Значит, не вмешивайся, — отрезал Симон, — разница между 7-ю и 12-ю ступенями не так велика. Главное, добраться до самого верха. И потом, эти детишки почти сутки огненной преисподней просто не выдержат. Закалки не хватит!
И, разумеется, Симон оказался прав. Обычные послушники, скорее всего, вечно голодные сироты или «божьи дети» безо всяких особых умений, уже теперь еле шевелились, а что будет с ними в конце, Симон даже не представлял.
Едва Нил поднялся до нормального в это время уровня, вниз по реке пошли суда. И первым, кого увидел Теодор, был губернатор Фаюма.
— Ну, что, — сидя, уперев руки в колени, встретил его Теодор. — Какова сегодня цена предательства?
— А что я мог поделать? — побледнел губернатор. — Менас ему каждый шаг подсказывает. Да, еще эти евреи…
— Вот только не надо про евреев! — разъярился Теодор. — Когда евреи подошли, ты уже продался, как шлюха перед вавилонским храмом!
Губернатор опустил голову.
— Сколько у тебя судов? — понизив тон, спросил Теодор.
— Штук тридцать…
Теодор досадливо крякнул. После того, как мальчишек смыло сошедшей грязевой волной, а уцелевшие воины выбрались на берег, у него из двадцати тысяч оставалось около половины, однако, чтобы атаковать Амра, их надо было чем-то переправить на тот берег! У Теодора и в мыслях не было, что армия аравитян вмиг окажется на том берегу, а сам он останется здесь. Но вот беда, флот почти целиком ушел громить курейшитские морские крепости, и здесь, в Египте осталось не так уж много судов.