И это было ожидаемо. Взятые на время похода припасы подошли к концу, в сожженных, почти пустых крепостях курейшитов поживиться было нечем, а верблюжьи караваны Амра двигались в глубине Египта — не достать.
— Некоторые капитаны попытались прорваться к тебе по суше, но их отбросили назад крестьяне, — Зубайр там со всеми договорился.
Ираклий досадливо крякнул. Как только Амр объявил всеобщую долговую амнистию и полное освобождение от податей на три года — и для купцов, и для ремесленников, и для крестьян, египетских подданных как подменили. Назад в империю не желал никто. Это разрушало Византию быстрее, чем что-либо еще.
— Пресной воды тоже немного. Зубайр к источникам не подпускает. На днях вспыхнуло четыре матросских мятежа. Двух твоих капитанов убили.
— Зубайр этим уже воспользовался? — поднял глаза Ираклий.
— Да, — кивнул родич, — и очень успешно. Все знают, что тех, кто переходит к Амру, на три года освобождают от всех повинностей. И все считают, что ты, император, потерял Египет навсегда.
— Как? — опешил Ираклий. — Почему? Так быстро?
— Все смотрят на небо, — печально вздохнул родич, — а знамения против тебя…
Ираклий помрачнел. Комета так и нависала над землей, то уходя за горизонт, то снова появляясь, и эта огненная фигура с раскинутыми в стороны руками и как бы склоненной на грудь головой так и оставалась яростным укором человеку. И, что хуже всего, от нее нет-нет, да и чиркали в землю стремительные огненные «стрелы».
По счастью, кроме Антиохии, разрушений это пока не принесло. Да, как говорили очевидцы, там, куда эти «стрелы» вонзались, горели даже камни, но земля лишь на мгновение содрогалась — и все. Нил — главный кормилец всей Ойкумены — так и продолжал нести свои красные воды к морю — царственно и неспешно. И все-таки, люди боялись.
Все они считали, что виновной в несоблюдении заповедей Христовых была и оставалась именно власть — как ни крути. А уж когда солнце стало затмеваться серой пыльной мглой, а на землю полетел вулканический пепел, империя начала трескаться по всем швам. Ираклий буквально чуял это кожей. Объяснить простым неграмотным людям, что комета на все небо не обязательно — сам Спаситель, пришедший для Страшного Суда, а пепел — не предреченная пророками кара, а выбросы далекого, аж за морем Везувия, было нереально.
А потом пепла стало так много, что Солнце начало светить еще тусклее, чем когда-то светила Луна, а Луны и вовсе никто не видел. И понятно, что начались холода, и даже Ираклий растерялся: в Александрии, впервые за всю историю Византии, увидели настоящий лед.
Услышав об этом странном и зловещем явлении впервые, Ираклий не поверил. Сам сходил на берег и обомлел: море, на сколько хватало глаз, было полно серым от пыли крошевом. Он присел, выловил кусок, размял его в ладонях и долго смотрел, как диковинное, обычное лишь в гиперборейских странах явление тает в его руках. Но, вот беда, в море лед уже не таял.
В такой ситуации аравитянам даже не надо было что-то говорить: знамения сами говорили за себя, и предостережения пророка из рода курейшитов обретали особое значение.
— Как думаешь, насколько быстро наш флот перейдет под власть аравитян? — глухо проронил Ираклий прибывшего из Клизмы родича.
Он знал, что это неизбежно, и все-таки надеялся на невозможное.
— Ты же понимаешь, Ираклий, — смутился родич, — агитаторы за Амра есть на каждом судне, и число их растет…
— Сколько дней?!
— Да еще эта странная идея о двух природах во Христе. Люди считают, что ты продался заморским еретикам, а Спаситель…
— Сколько?!! — заорал Ираклий.
— Семь, от силы, десять дней.
Ираклий стиснул челюсти. Это означало, что через семь-десять дней, у Византии уже не будет военного флота, а последователи Мухаммада, напротив, будут вооружены до зубов. Абсолютно незаслуженно! Одним броском невидимых небесных «костей». Но вот беда, если смотреть со стороны, выходило так, что без вмешательства Небес не обошлось. Ибо кто как не империя протянула руки к чужому добру; кто, как не империя, забыла договор и начала морить голодом всегдашних соседей; и кто, как не империя, изобрела для Иисуса ту роль, которой он никогда не играл.
А за такое Бог, если он, конечно, есть, просто обязан был наказать — и жестоко.
Симон был в растерянности. Со слов Амра, Елена двинулась в путь с двумя сопровождающими рыбаками, — вождь аравитян оплатил им весь путь, — куда бы Елена ни пожелала.
«Но вот куда они тронулись?»
То, что ветер дул на юг, в верховья Нила, сильно усложняло задачу. Царица Цариц с равным успехом могла тронуться и вверх — по ветру, и вниз по течению, с опущенным парусом.