— Убейте ее… — махнул Ираклий рукой и упал на подушку. Он очень устал.
Симон понял, что Елену хотят убить, когда подошел к стенам Константинополя. Он сел, сосредоточился и в следующий миг увидел, что все удалось: секретарь передал приказ об убийстве охране, та — тюремщику, а тюремщик понял устный приказ так, что его исполнит кто-то другой — специально придет и исполнит.
— Как много людей! — ужаснулся где-то рядом вождь варваров. — Неужели все они — мои единоверцы?
Симон поднялся с холодных камней и окинул долину взглядом. Варварских костров на заснеженном поле было и впрямь очень много. Повинуясь данному Амру в обмен на хлеб слову, они шли и шли, но штурмовать такие большие города не приходилось никому. Поэтому они просто становились племенами, растягивали кожаные и тряпичные навесы, разводили костры и начинали ждать того, кто придет и скажет, как полагается брать эти высоченные стены.
— Да, все они уверовали в Единого, — ответил вождю Симон и двинулся к Босфору, вслед за нарушителями данного Амру слова.
Нарушителей было много — в основном, те, кто поумней. Видя, что здесь, на заснеженном поле их ничего, кроме чумы и смерти не ждет, они пересекали узкий пролив и переходили на ту сторону. Многие знали из рассказов, что на той стороне тоже есть горы, поля и пастбища, какие-то люди и какая-то еда.
Симон подошел к воде и замер. Он бывал здесь трижды и помнил узкий морской пролив быстрым и теплым. Сегодня по нему с хрустом двигались ледяные глыбы — то серые, то голубые, а то и зеленые, — вероятно, из разных рек Понта Эвксинского. Лед он тоже помнил — видел в горах, почти такой же толщины.
«Сколько здесь? Локтей шесть-восемь?»
Никогда не видевшие ледохода варвары испуганно гомонили, возбужденно подбадривали друг друга, однако, наступать на этот ужас никто не решался. Симон огляделся. Он знал, что произойдет, когда они станут входить в маленькие города на той стороне: сначала резня, затем дележ еды и женщин, затем хмельные танцы на площадях, а в конце опять резня — теперь уже за передел власти внутри племен. Огромное богатство, само валящееся в руки, кружило головы всем — не только варварам.
В любой другой ситуации он бы не стал подавать пример и показывать, как это следует делать, но сегодня ставкой была Царица Цариц, и он вздохнул, глянул в небо и двинулся по скользкому, убегающему из-под ног льду. И — он еще не дошел до середины — варвары закричали, заголосили и, подвывая от ужаса, побежали вслед за ним.
Долгой дорогой в Константинополь Кифа признал главное: никто в Ойкумене не занимается главным — собственно Спасением. Папы и Патриархи думали только о власти и деньгах. Теософы устраивали кровавые побоища из-за мелких парадоксов и обходили молчанием чудовищные логические провалы в Писаниях. Аскеты тренировали собственные горячо любимые дух и тело, совершенно не заботясь об остальных. Ну, а люди, обычные люди с ужасом смотрели на оранжевое зарево над головами и ждали конца всему сущему.
— Ну, и кто тогда будет Спасать?
Даже пророки и праведники, вроде его собственного, забитого камнями учителя, не годились для этой цели, — ибо часто, слишком часто не умели спасти даже самих себя. И лишь Кифа — пожалуй, один-единственный человек во всей Ойкумене — мог теперь сформулировать предстоящую задачу.
Главное, было совершенно очевидно, почему Господа в последние столетия не видно и не слышно: Творец явно отпустил своих овец на вольное пастбище — до поры до времени. Ну, а поскольку овцы сами собой управлять не могут, он же учредил для них юридически полномочного управителя — Церковь.
Кифа улыбнулся. Церковь действительно напоминала ему солидную нотариальную контору, коей Владелец сего дома доверил свое имущество, своих рабов и своих овец и козлищ. Понятно, что когда-нибудь Хозяин вернется, и все овцы и козлища будут пересчитаны, а их судьба будет переопределена. А пока… пока выходило так, что Церковь не справляется.
Кифа поджал губы. Это был важнейший из сделанных им выводов. Несмотря на все усилия Церкви Христовой донести Божьи заповеди до самых дальних уголков Ойкумены, человек отчаянно нуждался в Спасении! И — Симон был прав — для Спасения заповеди определенно были бесполезны. Ибо не могли эти заповеди сделать козлищ овцами, а овец спасти от гнева Бога-Отца. Для Спасения нужна была живая кровь Искупителя.