– Сэр Генри Уоттон и его капеллан Уильям поддерживают с тобой связь? – осведомился Сарпи.
– Вы шпионите за мной, Паоло?
– Разумеется! Такая персона… Разве посол Чарльтон не уговаривал тебя переехать в Англию? Ты знаешь, твои контакты очень взволновали дипломатов. Верно ли, будто тебя приглашает сам Иаков Стюарт?
– Верно!
– А ты?
– Я предпочел бы остаться в Венеции или Падуе, на моей второй родине.
– Отлично, отлично, – одобрительно кивал венецианец. – Понимаешь, ты еще не успел попасть в Уайт-холл а местные политики уже делают далеко идущие выводы. Может быть, оттого встревоженная курия так настаивает на твоей выдаче. Здесь твоим связям также придают особую важность, поскольку Венеция со всех сторон окружена владениями Габсбургов, а избавить от этого нас может лишь союз с английским королем. Как бы там ни было, Республика надеется па тебя, на своего старого эмиссара…
– Ты словно бы хотел…
– Ни в коем случае! Ты остаешься здесь, милый. Но об одном я должен тебя предупредить: из Рпма сообщили, они пойдут на все, чтобы помешать публикации твоей книги. Раз им не удалось заполучить тебя, они подошлют наемных убийц, как в свое время ко мне, помнишь?
Сарпи встал. Он сказал слишком много для государственного деятеля, хотя истинная цель его визита осталась неясной. Конечно, это был акт вежливости – ведь он лично информировал прелата о требовании папы и ответном решении Сената; конечно, это было непринужденное, дружеское предостережение опасаться наемных убийц, но… но… переписывать свою рукопись для издания фра Паоло явно спешить не станет. Он опять положил ее на стол перед своим первым читателем, как всякий автор, не до конца удовлетворенный высказанным одобрением.
– Если она тебе нужна, Марк Антоний…
– Я ее прочитал, – последовал сухой ответ.
Государственный муж и писатель страдал вдвойне: он был вынужден наступить самому себе на горло и не мог вынести презрения, которое более отважный и более последовательный его собеседник не счел нужным скрывать. Эта кипа шелестящих листочков была открытой рапой упрямого и самолюбивого политика. Во всех его тщательно взвешенных декларациях и мудрых юридических рассуждениях билось подавляемое живое слово. Умное лицо Сарпи становилось печальным и жалким, напоминая актерскую маску, которую нельзя сбросить даже тогда, когда роль наскучила. Противоестественное раздвоение жестоко искажало его натуру, одна ипостась которой обитала во дворце Республики, а другая уже томилась в крепостном каземате. И, глядя на свое внебрачное дитя, государственный муж с грустью вздохнул:
– Эх, мое милое чадо, доведется ли мне увидеть, как ты идешь под венец, сияя девственной белизной! Слишком я стар, пожалуй, мне не дождаться!
– Будь спокоен, – ядовито утешил его Доминис, – дождешься!
Однако злорадство быстро сменилось страхом. Не попал ли он в ловушку, соглашаясь на издание опасной рукописи? Ведь фра Паоло явно рассчитывает на его бегство в Лондон, от искушенного политика можно всего ожидать… Дьявол в монашеской рясе! Ловко подсунул свою книжищу, пока он, настоящий дурень, терзал себя раздумьями, как бы ее похитить!
Нет, дольше здесь нельзя оставаться. Чадо, плод, зревший в течение двенадцати долгих лет, вопиял о типографии, которая должна была вынести его на свет божий, сделать доступным интеллекту. Преследуемый инквизицией писатель был не чета фра Паоло Сарпи, воспитанному в духе монашеской жертвенности и покорности интересам Сеньории. Он, Доминис, обретет своего, назначенного судьбой читателя, хотя бы для этого ему пришлось обойти весь земной шар! Конечно, на этом пути неоднократно придется платить пошлину; ради истины, в конечном счете, можно пойти на все. Не важно, кто напечатает книгу, важно, что ее напечатают… Вихрь оторвал его от родной земли, заставив порвать с прежними привязанностями. Он отправился вслед за своей книгой, которая уже принадлежала грядущим, пока очень далеким читателям. Ничто не может остановить автора, который однажды познал запах типографской краски. Путь Доминису преграждали пограничные караулы; вдоль бесконечных дорог и в долине Рейна его сторожили испанские крепости; повсюду орудовали вражеские отряды и разбойничьи шайки. Верона, Брешия, Гейдельберг, Кёльн, Голландия, Лондон… если ему суждено туда добраться под личиной дубровницкого купца. Придется пройти через многие испытания, прежде чем он сможет достигнуть цели в качестве одного из спутников британского вельможи Уоттона!