Умер старик ночью, и то через день после того, как разобрали в доме конек крыши и вытащили девятую потолочину... Родственники попрощаться все-таки пришли. Но издалека, бдительно присматривая за детишками, обожавшими старика, чтобы те, не дай бог, не увидели, что стало с любимым дедом после смерти.
Только Уля не могла сдержать любопытства и прошмыгнула в горницу… Совершенно не заметно для окружающих – была у Ульки такая способность отовсюду исчезать так, чтобы ее никто не спохватился, и проникать туда, куда бы ни за что по-хорошему не пустили бы.
Девочка спряталась за подол бабки-соседки и взглянула последний раз на деда… Невольно вскрикнула юродивая Глашка – только-только омыли и обрядили страшного покойника, привели в более-менее божеский вид, чтобы родные могли проститься с ним без содрогания – и вот опять: распахнулись глаза мертвеца, пустые, как у снулой рыбы. И показалось всем, будто смотрит он куда-то за спину кумы, и на какой-то миг промелькнули в мертвых глазах призыв и странная мольба.
Кого одарил таким жутким взглядом покойник, для кумушек осталось тайной. Обернулись – да поздно – опрометью бросилась Улька прочь из горницы, лишь бы не встречаться больше взглядом с мертвецом…
6. Наследники. 2000 г.
Девочка прижалась ухом к замочной скважине – любопытство ее было столь велико, что усвоенное с детства правило: “подслушивать не хорошо” отступило куда-то в глубину подсознания, теряя свой аксиомный смысл.
Стены деревянного сруба звук пропускали плохо – так что, если бы мама не кричала так громко, девочке не удалось бы вообще ничего расслышать, и заинтересоваться из-за чего разругались родители.
– Ну, что тебе здесь не нравится? – голос отца звучал почти ровно, но он, по всей слышимости, уж терял спокойствие.
– Погода прекрасная, вода в озере, как парное молоко, здоровая деревенская пища – без нитратов, консервантов и ароматизаторов. Ничего ты без своего юга не потеряла. Загорела даже лучше, чем на море. Варька, и то подросла вроде, а то совсем зачахла в этом городе...
– Все мне здесь не нравится... все...– почти плакала мама, – Неделю здесь провела, а будто все лето мимо прошло. Устала я тут с вами... за домработницу... Стирка, готовка – печь еще эта проклятая. Воды горячей нет. В бане темно... Удобства на улице... Ни телевизора, ни света, ни телефона...– за дверью послышались приглушенные рыдания...
Светлане, казалось, что ее заживо похоронили на этом хуторе, и она уже считала дни, до конца отпуска.
– Не нравится мне здесь...– совсем тихо всхлипнула она, – Я по ночам не сплю – будто меня душит кто, и сны снятся чудные... Одни кошмары...
– Да это ежики топают, спать мешают, – улыбнулся Костя, – Не бойся, они просто ночью просыпаются и шумят. Ты им молоко почаще в блюдце оставляй, они и потише будут.
– Вот еще! – возразила Света, – Чтоб я еще здесь змеюк подкармливала, вчера одна так и шнырнула за печку. И кот злющий – глаза как плошки. Того и гляди, в ногу вцепится...
Света обняла мужа за шею и вкрадчиво промурлыкала:
– Ну, если так хочешь здесь весь отпуск сидеть, поехали обратно к Кузьме жить... А здесь... не могу...
Костя оторвал ее цепкие пальчики от футболки и гневно воззрился на жену:
– Да ты с ума сошла! Мы ж к деду приехали. Старый человек, один совсем. Валька с Олежкой уедут завтра. Кто за ним присмотрит?
– А потом кто смотреть будет, через две недели? – возразила Света, – Отпуск-то не резиновый. Братья твои тоже могли бы взять за свой счет по неделе, им же сюда не так далеко ехать, как нам. Навещали бы по очереди. И Кузьма тоже хорош! Сын называется!
Про Кузьму Костя смолчал – с дядей он разругался вдрызг, поэтому и не захотел у него жить, как тот не уговаривал оставить хотя бы Светку с дочкой. Упрямства Косте было не занимать, вот и переехал он с семьей в дом колдуна.
– Обманул нас старик, – гнула свою линию Света, – Ничего ему не сделается. Ходит себе по дому, хозяйничает... По сторонам зыркает... Чего нам здесь делать? Зачем всех собрал? Наследство делить – так никому оно и даром не нужно. Пусть Кузьма с домом что хочет, то и делает.
– Сказал дед, что помирает – значит, помирает, – пожал плечами Костя, – Он-то чувствует, небось. Не зря ж участковый телеграмму дал. Приступ был у старика. Слава богу, полегчало... Может, он повидать хотел родных... напоследок...
– “Родных”, – фыркнула Света, подошла к большому зеркалу в дубовой раме и стала поправлять размытую слезами косметику, – Да он людей на дух не переносит. Не зря же на отшибе живет, может, и впрямь колдун. Люди уже и на нас косо смотрят... Вдруг и вправду... все что говорят...