Пролог. Действие первое. Собор Анны-Марии
Зазвенел будильник, который тут же накрыла небольшая рука. Повертев старенькое на вид приспособление и отключив его, девушка отошла от тумбочки. Неловко поправила косынку на голове и осторожно сдула несуществующие пылинки с одежды. Затем в ее руках появилась небольшая свечка. Ее зажгли и поставили перед маленьким алтарем.
— Отче наш, будь милостив и благодушен, — с улыбкой прошептала девушка, переплетая пальцы в замок. Прикрыв ресницы она не спеша затараторила молитву. А в это время за окном медленно подымалось солнце. С данного ракурса было неплохо видно, как оно робко показалось над горизонтом, сверкая янтарными лучами на листву. Вот только молящейся в уголке девушке не было до этой красоты никакого дела. Она самозабвенно отдавала себя молитве. Хлопнув напоследок в ладоши, она сделала небольшой поклон, а затем поспешила выйти из комнаты.
Зал встретил ее ароматом свежей выпечки с легким оттенком древесины. Именно так пахло в доме, где жила и живет ее семья. Часы над входной дверью показали начало пятого. Девушка поспешила спуститься, едва приподнимая подол серого платья на ступеньках.
— Марта! Соня-просоня, всю жизнь проспавшая и ничего в жизни не видавшая, — мелкая пакость в лице младшего брата тут же выскочила из-за поворота другой комнаты. Девушка сердито засопела, ускорившись. Мальчишка вприпрыжку за ней. Влетев на кухню как ошпаренная, девушка присела за самый дальний стул. Вихрастый пацаненок уселся рядом, скорчив при этом свой курносый нос. Марта тут же высунула язык и выпучила глаза. Чернявый мальчишка восторженно захохотал.
— Доброе утро, мам, — девушка склонила голову.
— Да прибудет с тобой Господь, — ответил грудной голос. Тучная женщина подкидывала на сковороде пятый по счету блин. Тарелка рыбы в белом соусе уже красовалась на столе. Вот только…
Марта сглотнула тугую слюну, глядя на тушеные овощи. Нужно пока запретить себе мечтать о еде, ведь час трапезы будет после семи. А сейчас она и ее семья должны отправиться на мессу, вознося хвалу единому, что не отвернулся от них в тот черный день. Марта опустила взгляд вниз. Этот день отобрал ее отца и маленького брата. Не только мать, но теперь и глава семейства отодвинула сковородку от плиты. Быстрыми шагами она засеменила к столу.
— Прибудешь ты с нами в дни тяжкие, в дни радостные и печальные. Храни нас с того самого черного дня. Мы клялись тебе в верности и преданности. Единый, что сотворил эту землю. Великий, что покарал нас. Пусть славят же тебя и поныне, аминь, — закончила женщина.
— Аминь, — вторили эхом дети. Воцарилась минутная тишина, прерывающаяся лишь усердным сопением мелкого. Наверное, молился громче всех. Марта недовольно толкнула брата в бок. Тот ответил. И девушка не стала это терпеть.
— А ну успокоились! — гаркнула мать, от чего оба драчуна тут же присмирели. Но последнее слово все же осталось за девушкой! Выбежав на улицу, Марта втянула в легкие холодный осенний воздух, а затем счастливо выпустила облачко пара из легких. Покружила на месте, ожидая брата и мать. Пейзаж, что открывался с холма, на котором стоял их дом, продолжал расцветать в лучах восходящего солнца. Девушка мимолетно кинула взгляд на горизонт. Красное небо, говорят, к неудачам, а зеленый цвет к потерям. Или же сегодня опять весь день будут летать по небу ведьмы?
— Марта-копуша, Марта-копуша, — вылетел из дверей маленький ураган. Марта злобно засопела, понимая, что брат вновь ее дразнит. Пошарив глазами по земле, она присмотрела небольшую еловую веточку, которая тут же полетела в проказника. Ответом на это была средняя шишка, которая прилетела девушке, аккурат, прямо в лоб. Мелкий засранец!
-… да не зайдет в наш дом нечистая и прочая сила, — услышала девушка, когда уже в ее руках черная шевелюра превращалась в гнездо, под заливистый смех юркого пацана! Брат тут же был выпущен на свободу. Женщина сделала пару пассов рукой и развернулась к детям. Марта спрятала руки за спину. Младший стервец повторил тоже самое за старшей сестрой. Мать семейства двинулась по узкой тропке, неся в руках плетеную корзину. Свои волосы она убрала под тонкий цветной платок, а на платье серого цвета надела тонкий фартук. Марта деловито пнула брата ногой по филейной части, за что была удостоена грозного взгляда карих глаз.
Люди делали защитные пасы рукой и припадали на колени возле ворот собора. Кто-то едва заметно касался земли губами и шептал молитву, кто-то неспешно шел к двери. Но никто, абсолютно никто не стремился выйти, от чего вся площадь вокруг строения была полностью усеяна людьми. Звон золотых колоколов оповестил всех о начале мессы, на начало которой едва успела семья. Марта опустилась на колени и припала лбом к земле, быстро делая пассы рукой. Прикрыв ладонью рот, хотя так никто не делал, поцеловала землю у входа, как и было положено. Под оглушительный трезвон колоколов, девушка поспешила в толпу людей. Священник уже вышел в церемониальной рясе, встав возле небольшого постамента. Его одежда переливалась и сверкала, среди серой массы однотипных одежд. Его голос был усилен в несколько раз благодаря технологиям, что остались с темного дня. Девушка восторженно замерла, чуть ли не с открытым ртом слушая отца Мифодея (ударение на «е»). Люди вокруг трепетно и не без уважения смотрели на старца.