— А вот и один из неверующих Фом, которых я повидал немало за свою жизнь. Андрей Иванович, что же вы стоите в дверях, заходите, послушаете. Посмотрите все на него внимательно, через несколько лет вы сможете так же вальяжно и расслабленно ходить по университету и делать все что вам заблагорассудится. Господин Воеводин- один из самых гениальных людей из всех тех, кого я встречал на своем веку, правда занялся откровенной глупистикой, да еще и намерен защитить по ней докторскую диссертацию. — Взгляды присутствующих перешли на меня, все так же продолжавшего стоять в проеме. Я лишь сильнее ухмыльнулся, отвесив издевательский полупоклон в сторону моего оппонента. Этот спор длится уже практически два года, с тех самых пор как я заикнулся о написании докторской работы на одной из пар Рахмана, а он вцепился в тот момент в меня, как в своего потерянного сына, поскольку мы говорили с ним не просто об одном и том же, но и на одном языке. Однако, по основному вопросу у нас были непримиримые разногласия. Я пытался доказать, что пространственные перемещения возможны, а он, в свою очередь, что это все полная чушь. Ни один из нас не стеснялся в выражениях, что не мешало нам, практически с первого дня, поддерживать дружеские отношения.
— Я тоже рад видеть вас, Абрам Моисеевич, — легкий полупоклон в сторону старого профессора заставил его морщинистое лицо залиться улыбкой, — однако, не могу согласиться с тем, что вы морочите голову юным дарованиям, пришедшим к вам за настоящими знаниями, а не за тем, что они могут прочитать в старых учебниках. — По всему помещению прокатился тихий шепот, а студенты взглянули в мою сторону с некоторым недоумением, что было для меня совсем неудивительно. Все знали, что Рахмана не стоило злить, тем более на его любимом поприще. Он мог устроить завал на своем экзамене таких размеров, что студенту было проще отчислиться, чем пытаться исправить ситуацию. За все время работы Абрама Моисеевича только три человека смогли закусить удила и побороть вредного старикашку: бывший директор АНР (академии наук России), нынешний ректор университета и ваш покорный слуга. Однгако же, стоит вернуться к профессору, а точнее к тому красному и злющему, как легион чертей старику, который готов был порвать меня на тысячу частей, если я скажу еще хоть слово против. И я не заставил себя ждать. — И более того, я сейчас с легкостью докажу, что именно вы упускаете, если вы мне позволите, конечно же.
— Позволю, отчего бы и нет. — произнес он голосом, который, будь он материален, смог бы не просто остудить эту аудиторию, но и вогнать ее в вечную мерзлоту. Я сделал вид, что не обратил на это ни малейшего внимания. Медленно пройдясь между партами, я подмигнул стайке девушек, которые сидели на первой парте. Они ходили ко мне на пары всегда вовремя и всегда сидели исключительно на первых партах, ловя каждое слово и постоянно вздыхая с сочувствием, когда на занятиях попадались особенно наглые студенты. В ответ, каждая из трех девушек зарделась от смущения, что не укрылось от взгляда профессора. — Личную жизнь прошу оставить за пределами моих занятий. Здесь не место всяким глупостям, что делает ваше нахождение здесь еще более абсурдным.
— Не стоит переходить на личные оскорбления, профессор, это, по меньшей мере, некультурно. — Забрав мел, из цепких стариковских пальцев я прошел в начало доски и, нажав специальную кнопку, стер практически два десятка квадратных метров убористого почерка профессора за несколько секунд. — С учетом неинвариантности ваших преобразований для определенных систем, придется начать с нуля…
час спустя
— И, как мы можем видеть инвариантная запись уравнения позволяет нам учитывать не только ограниченность объемов энергии системы, но и постоянное изменение координат. Таким образом для преодоления пространства нужен все лишь небольшой запас терпения и грамотные расчеты.
— Но это же полная чушь, здесь же явная ошибка. Вам стоило бы получше учить матчасть, прежде чем позориться перед целым курсом. Откуда у вас взялась вот эта часть уравнения и что она означает? — аудитория напоминала уже не учебный класс, а колизей, где встретились старый и молодой гладиатор, а студенты разделились поддерживая то одного, то другого. После фразы профессора, они в едином порыве одобрительно загудели, однако я не заставил себя ждать и спокойно ответил.
— Это энергия изначального хаоса или протоэнтропийная составляющая. Предвосхищая дальнейшие вопросы, скажу что именно эта энергия и дала начало нашей и многим другим вселенным. Точнее, бесконечно малая ее часть. Чтобы не быть голословным я даже готов продемонстрировать вам как все это работает.
— Если эта сказочка работает, молодой человек, то я при всех обещаю съесть свою бороду.
— Вы предпочитаете кетчуп или майонез?
— А? — в голосе Рахмана появилась нотка сомнения. Я никак не отреагировал на это, сделав вид, что вообще не заметил. Достав из кармана небольшое устройство, похожее на коробку, я подключил его к планшету, ввел необходимые параметры и…
Ничего не произошло
— Ну-с, молодой человек, как видно, ваши изыскания…
— Пааааберегись, — крикнул я, ловким перекатом уходя в сторону ровно в тот момент, когда на пол обрушился огромный ящик, обитый железом, который ко всему прочему источал пар. Все были шокированы, а я корил в очередной раз себя за беспечность. — Ну ведь надо же было точнее учитывать вертикальную составляющую, нет, балбес, понадеялся на компьютер. Разберу к чертовой матери эту железяку и соберу из нее робопылесос. Может, хоть так от нее будет польза. — Оглядев аудиторию, которая молчала во время всей тирады и профессора, в глазах которого, казалось, зарождается буря, я вскинул руки в сторону ящика и произнес сакральное- Тадаам. — Тут дверь аудитории открылась и на пороге показалась еще одна студентка, на этот раз, работающая в деканате.
— Воеводин, даже не хочу знать что тут происходит, но ты должен пулей лететь к декану, он тебя в срочном порядке вызвал. Сказал, что если ты не явишься в течении пяти минут, то он тебя выкинет отсюда вместе со всеми манатками.
— И как давно это было? — Если Сфинкс был зол или ему что-то было надо настолько срочно, то дело определенно пахло керосином. Поменяться настроение Льва Борисовича могло только в крайне экстраординарных ситуациях. Обычно спокойный, этот мужчина пятидесяти лет лысый, с брюшком и ростом в полтора метра нагонял жути на весь педагогический и студенческий состав. Поговаривали, что до прихода на должность декана, он руководил какой-то секретной военной базой в качестве главного научного сотрудника и строил всех так, что у него ходили по струнке даже тараканы. И даже не смотря на хорошее отношение с его стороны ко мне: из-за грантов ли, которые я ежегодно приносил десятками или из-за природного обаяния, но даже в этом случае злить его не хотелось.
— Четыре минуты назад. — Слова вылились холодным ушатом на мою голову, нужно было срочно бежать к декану иначе мне станет совсем грустно.
— Так, значит слушайте сюда все внимательно: в ящике примерно два центнера мороженого, лом лежит в лаборантской, думаю сами разберетесь, что с этим делать. Я полетел к Самойлову, пока он из меня всю душу не вытряс. — С этими словами, я развернулся и пулей полетел в сторону деканата. Подойдя к нужной двери, на которой гордо красовалось: "Декан факультета физико-химической инженерии Самойлов Л.Б.", я глубоко вздохнув, постучал в дверь. В ответ раздалось натужное "войдите" и я собственно это и сделал. В комнате было двое: в одном из них я с трудом узнал нашего декана, который сейчас был похож на испуганного котенка, а вот второй находился ко мне спиной, сидя в высоком кресле так, что я мог видеть только светлые волосы, коротко стриженные и уложенные на военный манер. В левой руке гостя была фарфоровая чашка с кофе, а в правой дымящаяся сигарета. С учетом того, что Сфинкс терпеть не мог курильщиков, тем более в своем кабинете, этот кто-то был очень важной шишкой.