— Сайонара, отброс. Босс, можешь закрывать, сейчас хорошенько тряхнет. — Габриэль, щелкнув пальцами, захлопнул портал и вгляделся в экран. С диким ревом и отборными матами, на каменистое плато летел уже бывший демон, пока таймер на его груди отсчитывал время. Когда оставалась одна секунда, раздалось громкое «Банзай» и вместо цифр на экране появился флаг императорской Японии. В ту же секунду, уже бывший архидемон пропал во вспышке разрастающегося ядерного гриба.
Для меня же вспышка закончилась неприятным пробуждением от ведра ледяной воды. Проснувшись и оглядев взволнованных спутников, я понял, что произошло что-то нехорошее. Цикл кровавой луны начался
Мунтус
— Всем понятно, что нужно делать? — вопрос, который я задал, породил нескладные, но уверенные кивки головами мои товарищей. Только один Бладмир в силу своей ехидно призрачной сущности поднял палец вверх. Насколько я понял, в этом мире данный жест использовали, когда хотели спросить что-то или подметить. Ощущая всеми фибрами души пакостливость вопроса, я, тем не менее, страдальчески закатив глаза, спросил. — Ну что на этот раз?
— Правильно ли я тебя понял, что ты не собираешься по-тихому пробираться к городу, а планируешь рвануть прямо по главному тракту?
— Именно. А в чем собственно проблема. Разве лорд Синт не для этого его строил?
— То есть тебя абсолютно не смущает все то, что мы тебе вдалбливали в голову с начала обсуждения этого безумно-идиотского плана? Ты попал в наш мир хорошенько набедокурив и померев в собственном. Сколько ты там протянул с таким отношением к жизни и собственной безопасности?
— Я все ещё довольно паршиво ориентируюсь в ваших временных единицах, но что-то около одного цикла (100 лет. Прим. Автора) по вашему летоисчислению. Впрочем, роли это сейчас не играет абсолютно никакой. Бьорн, твоя задача: любыми правда и и неправда и нестись в сторону города и доставить Сангвию. — Волкоподное существо, иссиня-черного цвета, внимательно смотрело на меня и поодакивало в те моменты, когда это от него требовалось. — Хельга, ты следуешь за ними по деревьям. Если встретите препятствие — гони их в мою сторону, не жалея стрел.
— Что собираешься делать ты? Они же знать, их уровень, навыки и экипировка делает их непобедимыми.
— Поверь мне: непобедимый нет. В нашем мире существует поговорка: как осла не наряжай, все равно конём не станет. У них может быть и хорошее снаряжение, но если они полагаются только на него, то уже покойники и абсолютно не важно, кто их убьёт: я или кто-то другой. А теперь хватит трепать языками, пора в путь. Я буду бежать примерно с вашей скоростью. Всё пройдёт по плану…
— Плану, в который ты не посвятил даже свою родную бабку. — Селития всплыла в моей голове в своём неизменном образе в чёрном обтягивающем платье. Правда, в этот раз в руке у неё оказался тонкий длинный сигаретный мундштук, в котором тлела сигарета. Тут я вспомнил, что уже долгое время не курил. Захотелось. Она, между тем, продолжала отчитываться меня, выпуская кольца дыма. — А старая женщина волнуется, между прочим. — едкая у мешка сорвалась с её тонких кроваво-красных губ и повисла в воздухе, как бы укоряя меня. Впрочем, это не возымело никакого успеха, слова её я полностью проигнорировал. А причина была в том, что огромный варг со своей ношей рванул в сторону леса со скоростью, которой позавидовала бы даже скаковая лошадь. Пора было отправляться в путь. Я побежал. Разогнанные характеристики позволяли спокойно держать скорость, с которой двигался Бьорн и даже периодически подтормаживать, чем я и занимался, хотя мысли мои были заняты совершенно другим. Мой прошлый сон отличался от других: я не был сам собой, будто из-за стекла я наблюдал за происходящим и совершенно не мог ассоциироваться себя с тем, кем когда-то был. Возможно, это последствия обряда инициации, в любом случае, нужно будет посоветоваться с Селитией. Она пожила в этом мире достаточно и что-то да понимает в таких вещах.
— Что, черт возьми, ты делаешь? Это что за похабщина? — Легка на помине.
— Песня.
— Какая, к лешему, песня?
— О любви девушки к простому работнику сельскохозяйственной отрасли.
— И кто эту мерзость написал?
— Юрий Хой.
— Фи. Мало того, что это само по себе омерзительно, так ты ещё и петь не умеешь
— Оставь свои аристократические замашки на потом. Моим воспитанием занимался отец, а, как ты знаешь, до аристократ ему было далеко, зато пять десятилетий работы против и вместе с Россией наградили его некоторыми привычками.
— Напомни мне, чтобы по возвращению я от всей своей души врезала этому идиоту.
— Обязательно напомню, если будет какое-то позже… — Я указал пальцем в сторону от дороги, где неспешно прогуливаясь, шел обычный крестьянин с корзиной и посохом. Было, однако, в нем что-то неправильное, фальшивое. Даже птицы и звери, всю дорогу сопровождавшие своим обычным шумом, вдруг притихли. И тут осознание ударило меня в голову в тот момент, когда я увидел, а точнее не увидел того, что и отличало всех созданий этого мира: над ним не было никаких надписей, вообще. Поймав мой внимательный взгляд, мужчина посмотрел в ответ. Глаза человека могу сказать о многом: кто он, как относится к тебе, что хочет. Этот взгляд же пылал непримиримой яростью, и ничего в нем не было, кроме желания убивать. Я притормозил, мой оппонент смотрел на меня, словно я мелкая букашка, хотя я и понимал, что в сравнении с божественным существом я, наверняка, таким и являюсь. Незнакомец заговорил первым.
— Юноша, разве вам не говорили, что ходить по этому лесу очень опасно?
— Аналогичный вопрос задать хотел бы и вам, — я смотрел на мужчину, полуулыбаясь, но при этом зорко следя и прислушиваясь к происходящему. Обычно, мои разговоры с богами заканчивались либо мордобоем, либо попойкой. И судя по тому, что выпивки ни у кого из нас нет, то закончится это отнюдь не полюбовно.
— Я слишком стар, чтобы быть пищей даже собакам. — Незнакомец был спокоен и тих. Я начинал догадываться, кто действительно стоит передо мной, но решил увериться еще сильнее.
— Неужто ты не боишься, что сейчас здесь окажется отряд Ингвара? Не думаю, что он будет церемониться с такой развалиной.
— Да и ты не особенно его боишься: бежишь по главному тракту, распевая песни, абсолютно не таясь, а будто даже желая быть найденным.
— А кого мне боятся? Этих варваров, которые молятся захудалому божку и мнят себя великими завоевателями миров, хотя дальше своей клоаки не выползали? — При этих словах, глаза старика опасно сузились. Бинго! — Или может мне стоит бояться тебя, Мунтус? Ты и другие боги этого мира мнят себя всемогущими созданиями, перед которыми должны склонять головы или умирать, но это не так. Аштар уже понял на своей тухлой туше разницу между этим миром и моим. Мы не привыкли церемониться с богами. — Я распалился сильнее, чем хотел, однако вовремя осекся, когда практически готовый порвать меня на кусочки бог, вдруг начал улыбаться. Хитрый ход: вывести меня из себя и тогда я уже окажусь в его власти.
— А ты, значит, знаменитый Штефан из рода Кригеров. Наслышан о тебе. И что же тут забыл человек, за которым охотится добрая половина нашего мира?
— Как и все скитальцы- ищу путь домой.
— И ты думаешь, что тебя вот так вот отпустят отсюда? Проводят с пирами плясками да девицами распутными? — При последних словах я невольно улыбнулся и горестно вздохнул. — Нет и еще раз нет. Чего ты добивался, придя сюда? Славы? Золота? Ты не получишь ничего, кроме боли и страданий. Когда мы завоюем твой мир, я лично оторву головку твоей прекрасной супруги, пока мои последователи будут уничтожать всю твою семью на твоих глазах. — Маска была сброшена. Передо мной стояло божество, не знающее пощады и жалости. Было лишь одно маленькое но: оно нисколько меня не пугало, только раздражало своим бахвальством.
— А теперь послушай меня, мелкий божок. — Я медленно поднял глаза, в которых не было место ярости, лишь холодная ясность правоты моих слов. — Ни я, ни Габриэль не позволим, чтобы такие как ты стали хозяйничать в нашем мире. За то, что вы покусились на моих близких, я устрою в этом мире такое, что холокост покажется утренником в детском саду.