Я лечу на крепких руках неразговорчивого лакея прочь из сумеречной комнаты, подальше от смердящих светильников и разбитой мебели. Сквозь вылизанные до блеска окна пробивается тусклый свет заоблачного светила. Кажется, что Хрофт специально повернул мою болтающуюся голову, дабы добрый гость насладился местными красотами.
Серая земля, кое-где пробиваются высохшие, окаменевшие от времени гиганты, когда-то звавшиеся деревьями. Куча каменных домиков, кое-где из печных труб идет дым. По узким улочкам носятся муравьи-горожане. По небу лениво проплывает огромный кит, зовущийся... дирижаблем. Он не спеша приземляется на широкую каменную плиту, рядом с высокими башнями... аэ... аэро... нет, к черту, от воспоминаний Ангуса начинает тошнить.
И гавань. Огромное, почти бескрайнее серое пространство, отражение мертвой небесной пустоты. По ней снуют огромные, гудящие корабли из стали, изрыгающие из своего чрева столпы черной гари. Между ними снуют блохи-лодочки. Что им там понадобилось?
И все это великолепие окружено каменным ореолом-стеной, пробивавшейся ввысь сторожевыми иглами башен.
- Не стоит спешить, Бральди, - говорит сородич, шествуя рядом со мной. - Сейчас тебе как никогда нужен отдых.
- Кто ты? - спрашиваю я.
- Сарес, мой друг. Мы встречались в подземельях достопочтимого Лантела. Конечно, лишь вскользь, ты не мог запомнить меня. Зато тебя запомнили все без исключения. Такую храбрость, хотя моя супруга считает, глупость, сложно забыть.
Вереница окон пропадает, и я вновь возвращаюсь в вязкую тьму, освещаемую вонючими настенными фонарями. Меня укладывают на такую же кровать, рядом стоит такой же огромный шкаф. Словно мы никуда и не уходили.
- Драться со Старейшиной - веский поступок, - сказал Сарес, когда слуги ушли прочь. Из темноты к нему подлетело широкое кресло, Сарес опустился в него, не сводя с меня насмешливого взгляда. - Однако, тот шум, что ты произвел в этом сонном царстве, никого не оставил равнодушным. Многие сородичи жаждут лично разорвать тебя на части. Но мне кажется, они просто не поняли твоей шутки.
- Шутки? - усмехаюсь я. Взгляд все никак не может перестать блуждать. Хочется рассмотреть все, все трещинки в каменном полу, но зачем? - Этот ублюдок...
- Все прекрасно знают, кем и чем является Лантел, - мягко перебивает он. - Однако ни один из Старейшин не встанет на сторону того, кто порушил их праздное бытие. К тому же, если верить тому, что показала нам Эльза, долг каждого Барона - уничтожить тебя на месте. Но все-таки, если отбросить эту мишуру, ты поступил правильно. Девочка слишком много страдала от лап этого мерзавца.
- Благодарю... Я толком ничего не помню после... этого.
- Плохая память - бич всякого разума, - усмехается Сарес. - А стоило бы запомнить. Ты хотя бы помнишь, кто ты?
Я ничего не могу ему ответить.
- Со временем она вернется, от этого никуда не денешься. Но если твои воспоминания будут прорываться так буйно, в моем поместье не останется ни одного целого табурета. Хотя, некоторые вещи действительно стоило бы забыть. Но нельзя.
Он на мгновение отворачивается, словно прислушивается к чему-то, и продолжает.
- Ты выстоял против Старейшины, хотя проснулся совсем недавно. Это бывает. Поджег половину собравшихся, сочтем это неудачной выходкой. Но разрушить убежище, вызвать прорыв Света, да еще выжить в самом центре этого пекла - тут явно что-то нечисто.
Замолкает, вновь ловит тишину, вглядываясь смоляным взором куда-то в пустоту.
Вскидывает длинные пальцы вверх. Дверь с грохотом распахнулась и в комнату, сдавленно взвизгнув, на дымчатых щупальцах влетел маленький мальчик.
- Гаро, я просил тебя не подслушиваться, - сказал Сарес, вращая на темных канатах свою ошарашенную жертву. - Зачем ты пришел?
- О-о-отец, у-ма-ма-ляю, отпус-ти меня-а-а-а... - промямлил мальчишка, скача вверх тормашками по жесткому ковру.
- Повторяй за мной: Я. Больше. Никогда. Не буду. Подслушивать.
- Я-а-а-а боль-ше-е-е ник-ник... - парень едва удерживался от того, чтобы невольно прикусить язык. Его золотистая голова с тихим стуком опускалась на пол, но боли он, похоже, не чувствовал. - Все-все, я больше не буду!
- Молодец, - усмехнулся сородич, поставив сына прямо, словно куклу.
Мальчик и правда походил на куклу, неестественно мягкий, похожий на девчонку. Почти копия своего отца, только нет в нем той безумной решительности и мужества в чертах лица. Когда Сарес успокоился, темные щупальца, тянувшиеся с его рук, растворились в пустоте, а Гаро, в помятом платье и взлохмаченной шевелюрой, облегченно посмотрел на своего родителя.