- Но это не самое страшное, Бральди, - продолжил хозяин дома. – Кроме неподконтрольной магии в этих землях таятся опасности гораздо страшнее привидений, химер и беспокойных духов. Мы огородили их круглосуточным дозором и стенами, но стоит хотя бы крысе прорваться наружу, и в пустоши хлынут болезни. От простых плотожоров до Могильной чумы.
- Ты говоришь, что не можете доставить меня туда, - начал вампир, - и если я туда пойду, то обязательно сгнию за стеной, либо меня застрелят с ближайшей дозорной башни. Я верно тебя понимаю, колдун?
- К сожалению, - согласился Молох. – Если вы решитесь пройти за стену, никто из нас не будет в силах вам помочь. И никто не может обещать вам безопасной дороги назад. Но есть один факт, который не стоит упускать из виду.
- Какой?
- Зеин никогда не ошибался.
Вампир лишь усмехнулся, достав из ножен серебряный кинжал. Гаро все же вернул его назад. Бральди посмотрел на блестящее лезвие и непринужденно принялся вычищать грязь из-под ногтей.
- Бральди, отнеситесь к этому серьезно, - заговорили «близнецы», глядя на него с двух сторон. – Если все идет в точности с планом, который предвидел Зеин, Вам ничего не грозит.
- Говорите по одному, черт вас дери! – прошипел вампир. – От этой многоголосицы начинает болеть голова.
- Уж прости их, красавчик, - сказала Нефертари, - но они по-другому не умеют. Синхронное сознание.
- Мне плевать. Если я так важен для вас, будьте добры, хотя бы говорить со мной по-человечески. Терпеть не могу колдовские выходки.
Стефано и Вильям впервые за многие годы посмотрели друг другу в глаза. Они ни разу не замечали, что можно жить иначе, чем единым существом во множестве лиц, и возвращаться к прежней разобщенности им явно не хотелось.
- Знаете, Бральди, для человека, которого без сознания вытащили с поля битвы, - сказал Молох, - вы слишком неблагодарны. Я чту волю своего почившего в Вечности брата, но я не знаю, что Вы такое, и почему Зеин так тепло принял Вас в своем доме. А посему – ведите себя подобающе.
- Прошу прощения, колдун. При всем уважении к твоей щедрости, мне не по душе быть птицей в золотой клетке. Особенно, когда меня тянут туда, где моей шкуре угрожает неминуемая гибель.
- Милый мой, ты меня вообще слушаешь? – рассмеялась Нефертари. Зелье северянина уже дало ей в голову, и ее лицо исказилось в нарочито счастливой улыбке. – У тебя нет выбора! Может, когда-нибудь, где-то там ты мог бы просто очнуться, перебить кучу народу и занять пост при щедром Архимаге, или сбежать в пустоши, куда тебя все время так тянет. Но ты проснулся в весьма непростое время. И оно противно не только тебе! Думаешь, это приятно, когда ни с того, ни с сего в твоих землях объявляется неведомая тварь, вызывающая Прорывы, за которой гоняется вся Инквизиция Белендара? Когда твой замок разрушают чертовы драконы? Когда ты отдаешь свою жизнь навстречу переменам, просто потому, что у тебя нет иного выбора?
- Нефри, тебе уже хватит, - сказал Вальдран.
Волшебник поднял руку и фляга, расплескав содержимое на платье колдуньи, полетела к северянину. Но Нефертари не обратила внимания на испорченное одеяние, зато с яростью пумы вырвала из-под власти мага хмельной сосуд.
- Не смей отбирать у меня хмель, свинорылый ублюдок! – вскрикнула она. – И ты не смей меня затыкать, Молох! Пусть этот гад услышит правду! Пусть поймет, что не на нем одном Боги отыгрались!
Опорожнив флягу и кинув ей в Вальдрана, Нефертари бросилась к Бральди, вцепившись перстнями-когтями в подлокотники его кресла.
- Послушай, ты, кровосос! - словно кошка зашипела она. – Мы все все понимаем, ты стар и могуч, может быть, ты даже сосал в переулке кровь еще наших прабабок, но это не дает тебе право строить из себя черт знает что! Ты даже не знаешь, что ты есть! Тебя таскают по миру, как зверька на поводке, и ты ничего с этим не сможешь поделать. Ты не свободен. Ты раб! Ты раб, как все мы! Но, черт бы тебя побрал, это не дает тебе права ставить нам свои условия! Ты меня слышишь?! Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ!
Вампир отложил кинжал в ножны и посмотрел на волшебницу в упор. Тьма потянулась через его душу к сознанию Нефертари, едва заметно просачиваясь в воспоминания и чувства древней колдуньи. Высочайшая посвященная, женщина, от чьих чар содрогаются мужчины и обрушиваются небеса. Всего лишь рабыня своего сана. Она говорила правду, ей никогда не давали выбора. Среди золота и славы сидело маленькое живое божество, навечно заточенное своим могуществом в стенах неприступного храма. Нефертари-девушка, Нефертари-наложница, Нефертари-жрица – все ипостаси женщины Копхэта проносились перед глазами вампира.
Он не произнес ни слова. Лишь с треском вытянул свои черные щупальца из памяти волшебницы, так, чтобы она почувствовала это. Нефертари осознала, что проделал с ней Бральди и на мгновение опешила. Вампир не упустил этого времени.
- У всех бывают неудачи, Нефертари, - сказал он, протянув руку к ее лицу. Волшебница пыталась отойти от забытого годы назад чувства. Беспомощности. – Ни ты, ни я не избежим своей судьбы. И если так надо, я пойду на убой, лишь бы сдохнуть со спокойным сердцем, не по чьей-то указке. Мне не нужны твои упреки. Сейчас я как никто другой похож на тебя, но я – не ты. Хочешь верить в свою немощь – пожалуйста, никто не убедит тебя в обратном. Но не смей говорить так обо мне. Да, я не помню, кем я был, и не понимаю, почему Зеин и эти двухголовые считают меня таким исключительным. Но это временно. И если верить их словам, я всех вас пережил, и как мне подсказывает Тьма, и больше переживу. Пошла вон.
Нефертари молча отошла от него. Несколько тяжелых секунд ее сверлили взгляды гостей замка, и волшебница все больше сжималась, уходила внутрь себя. Никто не мог так ее оскорбить. У всех есть чувство такта. Им есть что терять. Им, но не этому монстру. Он ни к чему не привязан. Он ничего не ценит. И даже собственная шкура ему не так дорога, как он говорит.
Это поражение.
Позор. Позор!
Сноп искр озарил комнату и волшебница исчезла, оставив гостей в полной темноте.
Молох сделал очень глубокий вдох и хлопнул в ладоши. Комната вновь наполнилось тусклым светом свечей.
- Вампир, - сказал Вальдран.
Бральди посмотрел на северянина. На его грубом, мужественном лице сплелись все чувства, на которые способен прошедший сотни битв человек.
- У тебя стальные яйца, - сказал он и рассмеялся.
Не смеялся, ржал. Столь раскатисто и мощно, с надрывом, что даже онемевшему от дурмана Ангусу стало как-то не по себе. Прошло несколько минут, а волшебник все смеялся и смеялся, не в силах сдержать нахлынувшей радости. Никто не пытался его остановить, хотя никто и не поддерживал Вальдрана в его веселье.
Наконец, когда волшебник успокоился и приложился к новой фляге, еще подрагивая от былого задора, Молох сказал:
- Поздравляю, Бральди. Вы совершили еще одно невозможное дело. Вы довели ледяную королеву до слез.
- И потеряли одного потенциального друга, - добавили «близнецы».
- Это уже не важно. Я решил. Завтра вы отправитесь в Ашеран. Моя кладовая и оружейная в вашем распоряжении, берите, что посчитаете нужным. А теперь, прошу прощения, у меня есть неотложные дела. Я итак порядком подзадержался. До скорого свидания.
***
- Ты совсем из ума выжил?! – прошептал Ангус, схватив своего хозяина за рукав.
Архимаги покинули комнату, и гости разбрелись по гостевым комнатам. Все, кроме Бральди и Ангуса. Вампир думал направиться к себе, но раб опередил его.
- Кто тебя учил так разговаривать с магами?!
- Никогда не доверяй магам, раб, - сказал Бральди. – Что бы они из себя ни строили, они тоже когда-то были людьми. А люди совершают подлости и ошибки.
- Что ты имеешь ввиду? – не унимался бывший Барон. – Тебе настолько противна дорога, данная дядей, что ты готов сдохнуть от руки первого попавшегося волшебника? Бральди, пойми наконец – ты не бессмертен!
- Ошибаешься, щенок. – Бральди вырвался из хватки Ангуса. – Сколько раз я должен умереть, чтобы ты это понял? Ты видел своими глазами, как меня сжигали и закалывали, словно свинью. Что за дрянь не возвращала меня с того света, она явно не успокоится, пока я не дойду до конца. Вещунья только об этом и твердит.