— Садись.
Антонио пообещали, что он выйдет отсюда живым и невредимым, если во всём чистосердечно признается.
Но в чём он мог признаться, когда ему признаваться было не в чем?
С ним возились больше часа. Он плакал, стонал, ползал на коленях, но не желал признаться, что к его хозяину Базилю Пьеру Ксавье Флоко тайно приходил посыльный от королевы-матери.
— К моему хозяину никто не приходил, — твердил Антонио. — Мой хозяин хороший.
— Пусть войдёт палач, — потерял терпение судья Таншон, — и покажет Антонио Лекушу орудия пыток. А также приведите в камеру пыток Базиля Пьера Ксавье Флоко и усадите его в Кресло следующего.
Кресло следующего появилось в заведении Таншона по примеру Кресла, установленного в пытошной камере у папы Пия V в Риме.
Базиля усадили в Кресло следующего. Антонио подвели к верстаку. Палач Люсьен Ледром, в чёрной маске и кожаном фартуке, показал, как проводится пытка.
— Всё ли тебе понятно, Антонио Лекуш? — спросил судья Таншон. — Ты обязан сказать правду. Открой нам, кто приходил к Флоко от королевы?
— Я не знаю, — ответил Антонио.
— Что он может сказать вам, — вмешался из своего Кресла Базиль, — если ко мне действительно никто не приходил? Подумайте, что вы делаете!
— Начинайте, — кивнул судья Таншон и перекрестился. — Один поворот.
— Ой! — закричал Антонио. — Больно!
— Смирись, раскайся и расскажи нам правду. Мы ждём от тебя признания, Антонио. Ещё один поворот!
— Сжальтесь! — завопил Антонио. — Помогите! Не нужно! Пожалейте! Мне больно! Очень больно!
— Расскажи нам правду. Мы ждём. Ещё один поворот!..
— Стойте! — закричал Базиль. — Послушайте, что я вам скажу, судья Таншон. Отпустите несчастного. Я никогда не общался с королевой.
— Всё? — поинтересовался судья. — Ещё один поворот!..
— Отпустите! — взвыл Антонио. — Я видел! Я знаю! Я расскажу вам! Скорее отпустите меня!
— Ты видел человека, который приходил к твоему хозяину от королевы?
— Да.
— Он договаривался с Флоко убить кого-то?
— Да.
— Вы слышали, Базиль Пьер Ксавье Флоко? У вас впереди ночь, чтобы подумать. Пытать вас будут завтра утром.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Бич веры»
Из всех годных для письма перьев — ястреба, пеликана, лебедя, ворона, утки, гуся и тетерева — Жоффруа Валле отдавал предпочтение третьему и четвертому перу из левого тетеревиного крыла. Он сам затачивал перо специальным ножичком, сам расщеплял его, не доверяя мастерам-заточникам. Пемзу для подчисток ошибок держал самую тонкую. Циркуль, линейку и свинцовый карандаш для разлиновки бумаги хранил в специальном, с бархатным нутром, футляре. А за чернилами отправлялся на улицу Сент-Андре-дез-Ар к знакомому ремесленнику, который изготавливал лучшие в Париже чернила, смешивая в определённых пропорциях сок чернильных орешков из Леванта с вишнёвой камедью.
К бумаге и чернилам Жоффруа пристрастился ещё в бытность свою королевским нотариусом-секретарём. А может, и ещё раньше, в школьные годы. Но одно дело записывать что-то чужое, а другое — излагать на бумаге собственные мысли.
Вот появилась у тебя оригинальная мысль и не даёт покоя. Предположим, мысль о том, что вера бывает двоякого рода. Есть вера, основанная на страхе, и есть вера, основанная на знании. Вера в бога, увы, основана не на знании, но стоит тебе чуточку усомниться в чём-то, как церковь начинает пугать тебя муками ада и пытками. И ты… перестаёшь сомневаться. Потому что боишься. Но вера, основанная на страхе, зыбка и непрочна. Попади верующий христианин в лапы к турку, он, напуганный ещё больше, отречётся от Христа и поверит в Магомета. Не убиваем ли мы веру, защищая её бичом, огнём и железом?
Вот о чём нужно написать книгу! И назвать её «Бич веры». Пусть наша вера будет без бича. Пусть христиан не гонят в церковь палкой и не сжигают только за то, что они не ходят к мессе. Нужно научиться главному — терпимости. По принуждению нельзя ни поверить, ни полюбить. Можно лишь сделать вид, что любишь и веришь.
Как хорошо, как ладно и просто складывалось всё это в голове у Жоффруа! А на бумаге получалось коряво, невнятно и путанно. Однако если переделать одно и то же раз десять, выходит уже и точней, и проще.
Мысль, изложенная на бумаге, — чудо из чудес!
Из размолотого дерева и тряпья получается бумага. На листьях дуба созревают орешки для чернил. В лесу летает тетерев с прекрасными перьями. Ты пишешь пером тетерева по бумаге. Листы бумаги с твоими мыслями можно дать другому человеку, и он, если ты сумел высказаться достаточно убедительно, согласится с тобой, станет твоим единомышленником.