— Как вас зовут? — спросил король.
— Базиль… Маркиз Базиль де Бук, ваше величество.
— Вы, маркиз, ловко действуете шпагой! Я это сразу приметил. Где вы учились фехтованию?
— Был такой недурной учитель, сир, которого звали Базиль Пьер Ксавье Флоко.
— Не тот ли, — припомнил король, — который, когда его сжигали, стрельнул в меня головешкой? Ходил в шпионах у моей матери. Так из-за чего вы, маркиз, поссорились с капитаном?
— Право, я даже затрудняюсь сказать, — замялся Базиль. — Как это обычно бывает… Излишняя горячность, чрезмерная гордость…
— А что нужно вам для поездки в Рим?
— Лошадей, ваше величество.
— Вот будет потеха, если вы действительно привезёте разрешение от папы! За деньгами и лошадьми явитесь во дворец завтра. Лошадей получите из моей личной конюшни, самых лучших. Подберите себе надёжных спутников, и — с богом! Если вы и впрямь сумеете попасть к папе, скажите ему: чтобы извести крамолу, хороши любые средства. Передайте ему от моего имени, что французский король Карл Девятый заверяет: его святейшество останется доволен.
С собой в Рим Базиль позвал Жоффруа Валле.
Долго ли двум мужчинам собраться в дорогу? Тем более что Карл IX не поскупился на деньги. Дворцовый казначей, выполняя приказ короля, отсчитал новенькими золотыми экю такую сумму, какую Базиль отродясь не держал в руках. Обрадовавшись привалившему богатству, Базиль прежде всего помчался рассчитываться со своим вечным кредитором — Раймоном.
— Сколько я тебе должен? — ворвался Базиль в домик на мосту Менял. — Наконец-то я имею возможность освободиться от долгов!
— Глупость и ещё раз глупость, — ответил Раймон. — Ты мне ничего не должен. И прекрати эти постоянные разговоры о деньгах, если не хочешь, чтобы я на тебя обиделся. А вот бриллиант я бы на твоём месте брать в дорогу не стал. По нынешним временам это слишком опасно. Пусть он и дальше лежит у меня.
— Бриллиант нужен мне сейчас, — пояснил Базиль, — чтобы довести до конца дело, о котором я мечтаю с детства.
— С помощью бриллианта? В Риме? А если вас ограбят?
— Ты ставишь меня в неловкое положение. Я выпрашиваю у тебя свою собственную вещь. За два года ты, я понимаю, привык к бриллианту. Да и задолжал я тебе немало. Но ведь я готов рассчитаться…
— Из-за какого-то камешка, — буркнул Раймон, — ты готов разрушить нашу давнюю дружбу.
— Я? Разрушить? — удивился Базиль.
— Я знал, что всё так кончится. Знал! Выкладывай деньги и забирай свой камень!..
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Остриё шпаги
Попасть в папский дворец в Ватикане оказалось несложно. Однако добиться у папы приёма Базиль не сумел. Папа Пий V не желал видеть посланника французского короля.
— Советуем вам удалиться из Рима, — вразумляли маркиза де Бука и Жоффруа Валле в канцелярии Ватикана. — Не рекомендуем вам проявлять настойчивость, добиваясь аудиенции у его святейшества. Если папа прослышит о вашей настойчивости, дело может принять худой оборот.
— А я как раз и хочу, чтобы папа прослышал о нас и чтобы дело приняло худой оборот, — с неразумным упорством твердил маркиз.
— Давай уедем, — уговаривал его и Жоффруа. — Ничего хорошего нам здесь не дождаться.
— Прости, но ты ошибаешься. Ты, Жоффруа, знаешь обо всём, на свете, но здесь, прости, я ближе к истине.
Всю дорогу от Парижа до Рима проговорили они об истине, пугая верзилу Антонио своими крамольными разговорами. С полным безразличием к их беседе относился лишь Проспер, слуга Жоффруа Валле. С тех пор, как у него вырвали язык, он навсегда лишился и слуха.
По дороге в Рим Базиль с удивлением обнаружил, что он ничего не знает. Ничего! Ни о Птолемее, создавшем единую звёздную схему мира, ни о Копернике, доказавшем, что Птолемей кое в чём ошибался. Он ничего не знал ни о Васко да Гама, открывшем морской путь в Индию, ни о Магеллане, совершившем первое кругосветное путешествие. Он ничего не знал ни о Колумбе, ни о Рафаэле, ни о Микеланджело, ни о Леонардо да Винчи… Он не знал ни о ком и ни о чём. Его память сияла такой первозданной чистотой, будто он только что родился.
— Но объясни мне, — растерянно говорил Базиль. — Я честный и смелый человек. У меня есть острая шпага. Зачем мне знать всё то, о чём ты рассказываешь? Что от этого изменится?
— Когда ты поймёшь, что мысль сильнее шпаги, — говорил Жоффруа, — то сумеешь делать больше, чем делаешь сейчас.
— Каким образом? — недоумевал Базиль.