— Я бы хотел сказать вам об этом наедине, ваше святейшество, — ответил Базиль, поднимая глаза к балкону.
— Вы умрёте, — тихо сказал папа Пий. — Но сначала я взгляну, такие ли вы мужественные на самом деле, какими желаете показаться.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Рождённый под знаком созвездия Рака
Папа Пий V был человеком смелым и мужественным, но сам смелых и мужественных людей не любил. Вот так бывает с едой. Мы с удовольствием едим рыбу, но морщимся, когда от других пахнет рыбой. А лук? А чеснок? Смелость и мужество в других раздражали его так же, как раздражали все, кому он был когда-нибудь обязан. Друзья, родные, родственники — он всех потихоньку убирал с дороги, чтобы никто не смог заподозрить его в том, что он был когда-то обыкновенным смертным, нуждающимся в поддержке.
Лишь один-единственный раз в жизни он проявил малодушие и отступил. Это случилось ещё до его восшествия на папский престол… Тогда он носил имя Антонио Гислиери и занимал должность Великого инквизитора. Женщина, которую он любил и которая родила ему ребёнка, обворовала его, Он пытал её самыми изощрёнными пытками, но она не призналась, где спрятала украденное. Тогда он решил при ней подвергнуть пытке их младенца. Но тут астролог, которому Антонио Гислиери доверял безраздельно, шепнул, что младенца трогать нельзя.
— Он, как и вы, родился под знаком созвездия Рака, — пояснил астролог. — То, что случится с этим ребёнком, непременно тут же произойдёт и с вами. Звёзды вещают, что столь странное сочетание судеб отца и сына бывает раз в тысячелетие. Если умрёт он, мгновенно умрёте и вы. Мало того, вам нельзя даже прикасаться к нему.
И Великий инквизитор отступил.
Та бесчестная женщина погибла под пытками, так и не отдав похищенного. Она всем твердила, что взятое — наследство для сына. А сын вдруг пропал, растворился в безбрежном людском море…
— Мне трудно предположить, что ты слишком отважный человек, — сказал папа Пий Базилю, когда того усадили в пытошной камере в Кресло следующего. — Отвага имеет свои пределы. Дальше идёт глупость. Как тебя зовут, молодой петух?
— Меня зозут маркиз де Бук, — ответил Базиль. — Я приехал к вам по поручению французского короля, чтобы…
— А как зовут тебя? — обратился папа к Жоффруа Валле.
— Жоффруа Валле, ваше святейшество, — ответил Жоффруа. — Я прошу вас проявить милосердие к моему другу, который натворил в запале такого, о чём сейчас искренне сожалеет.
— Да ни капли я не сожалею! — возразил Базиль. — Всё идёт так, как надо.
— Не сожалеешь? — удивлённо спросил папа. — Чего же ты хочешь?
— Прежде всего, чтобы вы удовлетворили просьбу моего короля. Король Франции Карл Девятый просил передать вам, что вы останетесь довольны французскими католиками. Для изведения крамолы хороши все средства. Он просит вас дать своё согласие на брак принцессы Маргариты с Генрихом Наваррским.
— Базиль, — вмешался Жоффруа Валле, — вдумайся в смысл слов, которые ты произносишь. Для изведения крамолы хороши все средства. Какой крамолы? И чем могут обернуться для французов те средства?
— Вот даже как? — папа с интересом посмотрел на Жоффруа Валле. — Ты рассуждаешь как высокий философ, мой друг. С тебя и начнём.
Папа подал знак, и четверо подручных стали раздевать Жоффруа.
— Кровопиец! — закричал Базиль. — Ты не сделаешь этого! Ты не знаешь, что это за человек! Отпусти его! Вампир! Ты называешь себя наместником бога на земле, а на самом деле замещаешь сатану!
— Откройте ему рот, — вздохнул папа, — и вырвите то, чем он глаголет свои непристойности.
Казалось, уже ничто не могло спасти Базиля и Жоффруа. Но в ту минуту, когда палач с клещами приблизился к Креслу следующего, Базиль крикнул:
— Я родился под знаком созвездия Рака!..
И произошло чудо.
— Стойте! — крикнул папа.
Палачи замерли в том положении, в каком застал их суровый окрик.
— Чем ты можешь доказать, что родился под этим знаком?
— Пусть меня освободят, — дёрнулся Базиль. — Я покажу тебе доказательства.
Движение руки — и Кресло следующего выпустило Базиля из своих объятий.
— Я долго ждал этой минуты, — проговорил Базиль, направляясь к возвышению, на котором восседал папа. — И наконец имею возможность сказать тебе всё, что о тебе думаю. Сказать и от себя лично, и от имени моей матери, которую ты замучил.
Базиль расстегнул рубашку и достал кожаный мешочек, в котором хранил бриллиант.
— Узнаёшь этот камень, папа?