«За содеянные им преступления против церкви и святой католической веры вышепоименованный Жоффруа Валле должен быть вывезен из тюрьмы Шатле в повозке и довезён до главных ворот Парижской Церкви. Находиться ему при этом, на коленях, с босыми ногами, в одной рубахе и с непокрытой головой. На шею надеть ему верёвку, а в руки дать горящую восковую свечу в два фунта. Всю дорогу от Шатле до главных ворот Парижской Церкви вышепоименованный Жоффруа Валле обязан громко говорить, что он дерзко, злонамеренно и неразумно сочинил, напечатал, а затем распродал книгу под названием „Блаженство христиан, или Бич веры“. Что он, Жоффруа Валле, уроженец Орлеана, держал по разным поводам богохульственные речи, подрывающие божественную веру и нашу святую католическую церковь. В речах этих он теперь раскаивается и просит божьего прощения и милости Божеской, Королевской и Судейской. Его скандальную книгу сжечь в его присутствии перед названной церковью на площади Грев. А его самого привязать там же к столбу и задушить. Тело сжечь и обратить в пепел. Имущество конфисковать. При конфискации изъять сумму в четыре тысячи парижских ливров, отдав их на благотворительные цели. Одну тысячу парижских ливров — беднякам Парижской богадельни, одну тысячу — общине бедняков Парижа, две тысячи — четырём нищенствующим монашеским орденам, монашкам монастыря Девы Марии и всем кающимся девам и дочерям божьим поровну».
Так гласил приговор. И отменить его мог один король.
Сначала в Лувре Базилю не повезло. Он никак не мог пробиться к королю. Право прийти к королю в любое время Базиль имел, а попасть к нему не мог. Король Карл IX последнее время никого не принимал. Тяжёлый недуг свалил двадцатичетырёхлетнего монарха.
— Глубокоуважаемый маркиз, — говорили Базилю, — то, что вам жаловал король, остаётся в силе. Но король болен. Дело идёт на поправку. Погодите немного. Как только королю станет лучше, вас к нему сразу же допустят.
Но у Базиля не было времени ждать, ведь болезни, как известно, приезжают на лошадях, а уходят пешком. Уже несколько месяцев, как король утратил всякий вкус к жизни. Широкая постель под массивным балдахином словно проглотила Карла. Бледный и анемичный, он тонул в ней, проваливаясь в пышные перины и подушки.
У изголовья короля, сменяясь, дежурили лучшие эскулапы. Собираясь на консилиумы, они прописывали одни лекарства и отменяли другие. Повара изощрялись в приготовлении самых изысканных блюд, которые подавались сюда же, к постели. Но всё это Карл отводил вялым движением руки. Он ни с кем не хотел говорить и разговаривал только с Мадлон — со своей старой кормилицей.
Однажды Мадлон шепнула:
— У меня просьба к тебе, родной. Ты её выполнишь?
— Да, — отозвался Карл.
— Одного хорошего человека приговорили к смерти, — сказала она. — Его нужно помиловать.
— Передай, что я его помиловал.
— Но ты даже не знаешь, как его зовут.
— Мне достаточно, что это знаешь ты.
— Помнишь маркиза, который дрался на дуэли с капитаном? — продолжала говорить Мадлон. — Помнишь, как ты негодовал? А потом маркиз со своим другом поскакал в Рим и привёз тебе разрешение на свадьбу. Теперь его друг, тот самый, с которым он ездил в Рим, попал в беду и приговорён к смерти. Ты должен выслушать маркиза.
— Где он? — открыл глаза Карл.
— Он здесь.
Держа берет в руках, Базиль вступил в затемнённую, хорошо прогретую комнату. Мадлон устроила ему свидание с королём в самое удобное время. Спальня пустовала. Лишь в кресле у окна дремал дежурный эскулап да на стуле у изголовья кровати сутулилась монашенка.
Стараясь быть кратким, Базиль изложил суть дела.
— Я милую Жоффруа Валле, — не дослушав Базиля, проговорил король. — Ступайте.
Переполненный радостью, Базиль попятился от мрачного ложа. Но он не успел выйти из спальни — раздался тихий щелчок, и в стене, задрапированной китайским шёлком, отворилась потайная дверь. В комнате появилась вдовствующая королева Екатерина Медичи. В руке она держала тяжёлую связку ключей.
— Как вы здесь очутились? — спросила она у Базиля. — Я приказала никого не пускать к королю.
— Это я привела сюда маркиза де Бука, — отозвалась Мадлон.
— Зачем?
— Маркиз просил помиловать человека, приговорённого к смерти.
— За что он осуждён?
— Он написал книгу, которую сочли кощунственной.
— Ваше величество, — приблизилась Екатерина к кровати, — если человек написал кощунственную книгу, значит она направлена против бога и короля.