Через своих агентов в Беарне Карл знал, что Жанна не верит в предложенные гугенотам гарантии, считая их ловушкой. И сведенья о мнимом заговоре она получала отсюда, из Парижа. Кто-то здесь упрямо мешал Карлу, вносил смуту в сердца гугенотов. Но кто? Мать? Карл надеялся выудить то имя от посланца из Беарна. А где, как не на природе, во время охоты, когда все делаются равными, развязываются языки и возникают непринужденные беседы.
— Эту охоту, мой друг, мы посвящаем вам! — торжественно объявил король гостью.
И ранним утром кавалькада умчалась в Булонский лес.
Король скакал через поле в сопровождении двух сокольничьих. Лицо его разрумянилось, глаза горели. Натянув поводья, Карл остановил коня и поднял согнутую в локте руку.
— Цапля! — крикнул король. — Вон цапля! Я увидел ее первым!
На руке короля — высокая кожаная перчатка. Сокольничий посадил ему на локоть хищную птицу. На голове у птицы — плотный колпак, клобучок, закрывающий ей глаза. Острые когти впились в кожу перчатки. Сильную лапу с глянцевыми, словно кукурузные зерна, чешуйками перетягивала зеленая лента — знак птицы короля. Больше ни одна птица, участвующая в охоте, не имела права носить на лапе зеленую ленту. Каждый охотник держал на руке по птице. И у каждой птицы лента на лапе имела свой цвет — красный, оранжевый, синий. Чтобы определить, чей сокол первым настиг цель.
— Пускайте сокола, ваше величество! — подсказали королю.
К цели со всех сторон неслось еще с десяток всадников. Сдернув с головы сокола колпак, Карл локтем подбросил птицу. Захлопали крылья. Сокол стремительно пошел в высоту, чтобы оттуда выследить цель и упасть на нее. Но от тех, от других всадников, вверх тоже метнулись птицы.
— Почему они всегда выскакивают на ту добычу, которую отыскал я?! — с обидой вскричал Карл.
— Ваше величество, — успокоили его, — все равно ваш сокол окажется первым, не сомневайтесь.
Королевский сокол всегда оказывался первым. Ничья птица не могла опередить его. Это выглядело бы столь же нелепо, как если бы кто-нибудь из придворных вдруг перепутал обычное кресло с королевским троном. А чтобы не происходило ошибок, королевские сокольничьи имели в запасе достаточное количество зеленых лент.
Не промахнулся королевский сокол и на сей раз. По каковой причине у короля поднялось настроение и хоботком вытянулась верхняя губа.
— Ваш сокол бесподобен, ваше величество, — проговорил доверенный Жанны д'Альбре. — Но главное, конечно, ваше виртуозное умение управлять им, направляя точно к цели. Ходят слухи, что герцог Генрих Гиз не любитель соколиной охоты. Однако поговаривают, будто ему по душе иная охота, более острая, а добыча — более сладкая.
Вон откуда дул ветер! Намек прозвучал более чем прозрачно. Жанна д'Альбре явно знала об отношениях Маргариты и Генриха Гиза. Пора решительно положить конец похождениям сестрички. Сегодня же!
— У нас на охоте, — ответил Карл, — полная свобода выбора. Каждый волен выбирать ту добычу, которая ему нравится. Предпочтения не отдается никому, даже королю.
— И все же, — позволил себе дерзость гость, — каждый из нас постоянно должен помнить свое место и знать цель, которая предназначена ему богом.
— Любит ли мой брат Генрих Наваррский, — сдерживаясь, спросил король, — соколиную охоту?
— Только тогда, — последовал ответ, — когда жаворонки поют свои песни, а соколы занимаются своим делом.
Стиснутый острыми шпорами, конь под Карлом вскинулся на дыбы.
— Генрих Наваррский, — крикнул король, — будет иметь у меня самых лучших соколов! Никто не посмеет... Передайте Жанне д’Альбре, чтобы она меньше слушала сплетни!
— Простите меня, ваше величество, — тихо проговорил гость. — Я не хотел вызвать ваше неудовольствие. Примите мои глубочайшие извинения.
— Кто из моих подданных смутил сердце благородной Жанны? — впрямую спросил король. — Почему она не приехала сама? Из-за разговоров о пташке? Неужели только из-за этого?
— Я опасаюсь навлечь на себя гнев вашего величества, — ответил гость. — Но Жанне д’Альбре известно, что среди вашего ближайшего окружения есть влиятельные лица, которые говорят, будто гарантии даются лишь для того, чтобы усыпить нашу бдительность.
— Имя! — вскричал король.
— Имена людей, носящих кардинальские мантии, обычно в подобных случаях не называют, — склонил голову гость.
Дав шенкеля, Карл взял с места крупным галопом.