— Иди на место, — сказал наконец король. — Где твое место?
И Альфа послушно удалилась.
К завтраку Альфа, как обычно, пожаловала в малую столовую, и Карл бросил ей несколько кусков ветчины, выбрав самые постные. Потому что породистой собаке, тем более гончей, жир вреден.
Пока король принимал у себя в кабинете бесконечных маршалов, советников, жалобщиков и просителей, Альфа лежала на своей бархатной подушке под картиной с изображением девы Марии и дремотно помаргивала красивыми глазами. Но неожиданно Карл заметил, что подушка опустела. Карл рыскнул глазами по кабинету и нигде Альфу не обнаружил — ни под столом, ни у камина, ни под креслами.
— Где Альфа, мерзавцы? — тихо спросил он.
— Здесь, — ответили ему. — Сейчас. Одну минуточку, ваше величество.
Но прошло десять минут, а подушка под девой Марией продолжала пустовать. Через пятнадцать минут вопрос об Альфе в устах короля звучал уже на таких высоких нотах, что все живое в Лувре сочло за самое благоразумное удалиться от кабинета короля на возможно более дальнее расстояние.
— Ублюдки! — бушевал Карл. — Вы все умеете лишь набивать себе карманы да животы! Пятнадцать минут назад мне докладывали, что Альфа сейчас будет здесь. Где она? Если я ее сейчас же не увижу, то сначала сдеру с вас живьем шкуру, а затем поджарю на костре. Вы меня поняли, мерзавцы?
Мерзавцы кланялись и заверяли, что Альфа никуда не могла деться, что она сию минуту была здесь, что ее сейчас непременно отыщут. На ноги подняли весь дворец. По бесчисленным комнатам метались перепуганные лакеи. В поиски включился весь двор вплоть до внутренней и наружной охраны Лувра. Вскоре выяснилось, что через северные ворота полчаса назад выбегала какая-то гончая. Караульный гвардейский швейцарец, однако, сказал, что в лицо всех королевских собак он не знает и потому не может с достоверностью утверждать, Альфа то была или нет. Да, тощая, длинноногая, уши висят, нос свечкой, масть светло-коричневая, даже песочная. Но они все, у его величества, длинношеие и песочные.
— Ты все-таки догадался, идиот, что собака была королевская? — спросили у швейцарца.
— И чего? — ответил он. — Не стрелять же в нее. Небось стрельнул бы, еще хуже получилось.
— Хуже мы тебе сейчас устроим сами, — пообещали ему.
Удалось также выяснить, что у северных ворот уже несколько дней отирался какой-то беспородный пес — ободранный, грязный и потому неизвестно, какой масти. Морда черными пятнами, лобастая и свирепая. Уши торчком. Длинноногая махнула к нему мимо караульной будки — швейцарец и глазом моргнуть не успел.
— Для чего ты вообще здесь поставлен? — спросили у швейцарца.
— Так точно! — без запинки отрапортовал он.
За ротозейство во время несения службы швейцарца сняли с поста и пообещали, что с ним разделается сам король. Сержанта, непосредственного начальника провинившегося гвардейца, разжаловали в рядовые и посадили в темную на хлеб и воду. А его величеству королю Карлу IX осторожно доложили, что Альфа все-таки, к великому сожалению, из дворца убежала. Про беспородного пса, естественно, умолчали.
Можно себе представить, что произошло бы с Карлом, доложи ему еще и про пса. Король и так разбушевался свыше всякой меры. В каждого, кто подвертывался под руку, летели не только бранные выражения, но и различные, подчас весьма увесистые предметы. От неимоверного шума зелено-красный попугай в клетке у окна тоже разволновался и стал приговаривать:
— Господи, помилуй! Господи, помилуй!
— Заткнись, чучело! — в бешенстве заорал на него Карл и хотел уже, сорвав клетку с попугаем, запустить ею в кого-нибудь из слуг. Но тут взгляд короля остановился на зрительной трубе, которая только что была пущена в чью-то голову и теперь отдыхала на полу у кресла. Еще ни один европейский монарх не держал в руках подобной диковинки. Флорентийские связи матушки все-таки приносили кое-какую пользу. На родине Екатерины Медичи, в Италии, умели не только малевать картины, ваять статуи и ткать гобелены. Там появлялись и вот такие новинки, как эта зрительная труба. Искусный мастер вмонтировал в медную трубу в определенном порядке несколько линз, и далекие предметы, если смотреть в окуляр, вдруг чудесным образом оказывались совсем рядом.