— Скоро они там? — поежился под плащом у камина в своей опочивальне невыспавшийся Карл.
— Сейчас, ваше величество, — докладывали ему. — Еще несколько минут.
— Я хочу скорее увидеть Генриха Наваррского мертвым.
— Вы его сейчас увидите, сир.
Один за другим с проклятиями падали гугеноты. Рывок, еще один, последний. Массивная дверь в опочивальню наконец-то отворилась. Десятки шпаг устремились к кровати под балдахином. Каждому из нападающих не терпелось первому нанести удар в тело того, кто взбудоражил всю Францию. Но неужели Генрих не слышал шума за дверью и продолжал безмятежно спать? Или винные пары с вечера оказались столь крепкими, что начисто отбили у него слух?
Шпаги пронзили центр кровати. Однако в ответ не последовало ни вскрика, ни малейшего движения. Словно они пронзили пустоту. Полумрак и сутолока мешали разобраться, что там происходит. А когда появившиеся канделябры высветили постель, раздались негодующие голоса:
— Его нет!
— Он трусливо бежал!
Кровать предстала перед жадными взорами девственно-свежей и пустой.
— Ищите вокруг! — раздались возгласы. — Он где-то здесь!
— Нет его здесь, — возразили более трезвые. — На эту кровать сегодня никто не ложился.
— Но где же он?
— Может, у молодой жены? Спокойно похрапывает сейчас у нее под надежной защитой.
— У кого? У Марго? С ума сошли! Какой он ей муж!
— Их соединила церковь. И в минуту опасности он мог воспользоваться своим правом. В надежде, что там его не тронут.
— К Маргарите!
По коридорам шумно прогрохотали десятки ног.
— Именем короля!
Однако королевскому имени подвластны не все запоры. Охрана перед опочивальней принцессы обнажила шпаги.
— Сюда не пройдет ни один человек!
— Мы не тронем Маргариту! Нам нужен Наварра!
— Его здесь нет.
— Вы лжете!
И снова звонкая сталь вступила в переговоры там, где не сумели договориться языки.
Но ни та, ни другая сторона не успели доказать своей правоты. Дверь опочивальни отворилась, и на пороге показалась сестра короля.
— Что здесь происходит?
— Ваше величество, мы ищем вашего мужа, Генриха Наваррского. Он постыдно бежал. И мы подумали...
— Как вы смели? — возмутилась Маргарита.
— Мы решили, ваше величество, что он мог воспользоваться... и спрятаться у вас.
— Как вы смели подумать подобное?!
— Простите нас. Но наши сомнения...
— Пропустите их, — приказала она. — Пусть убедятся сами.
И негромко добавила:
— Я не меньше вас заинтересована в успешном завершении дела, которое вы сейчас делаете.
Тщательный осмотр убедил нападающих в искренности Маргариты. С поклонами и извинениями мужчины покинули подозрительный плацдарм. И понуро, словно псы, которые отправляются топиться, побрели на доклад к королю.
— Генрих Наваррский бежал, ваше величество.
Отборная ругань была ответом Карла IX на страшное сообщение.
— Упустили! Повешу всех до единого! Сгною в Бастилии! Он не мог никуда деться! Опросить охрану на всех выходах из дворца! Найти! Я знаю, чего он хочет! Он хочет убить меня! Но у него не выйдет! Я Карл Девятый! Я всех... За мной!
Выбросив вперед шпагу, король помчался в неизвестность. Его выпученные глаза горели. Руки тряслись.
— Догнать, — безумно бормотал Карл. — Найти. Доложить.
За окнами начинало светать. Неожиданное исчезновение Генриха Наваррского грозило Карлу бедой. Когда вождь во вражеском стане остается живым, вокруг него поднимаются из небытия убиенные и жаждущие отмщения.
— Где он? —хрипел Карл, на губах которого стала появляться пена.
И вдруг безумный взгляд короля прояснился. Карл оттолкнул поддерживающие его руки, выпрямился и четко произнес:
— Я знаю, где он. Я сам познакомил его с ней. Скорее!
Счастливое прозрение не обмануло короля. Ворвавшаяся в покои прехорошенькой фрейлины ватага застала Генриха Наваррского на месте преступления. Среди измятых простыней уютно возлежал тот, кого столь долго искали. В кружевном нижнем белье, со всклокоченной шевелюрой. К его плечу прижималась прехорошенькая фрейлина-куколка с фарфоровым личиком.
— Ой! — произнесли кукольные губки.
— Я знал, что он здесь! — величественно ткнул пальцем в постель Карл IX. — Я никогда не ошибаюсь.
Жест вытянутого пальца походил на сигнал. Два десятка шпаг устремились к точке, в которую целил король. И наверняка та минута оказалась бы последней в жизни Генриха Наваррского. Если бы он дрогнул. Или потянулся к оружию.