— Любимая, — сказал герцог, — я буду драться до последнего дыхания.
А в это время король Карл IX с двумя факельщиками, главным королевским псарем и своим другом Филиппом Альгое рыскал по закоулкам Лувра. Любимая королевская гончая Альфа разрешилась от бремени, но куда-то столь хитро упрятала принесенное потомство, что полсотни слуг, сбившись с ног, не могли его разыскать. И король сам отправился на поиски.
Поиски увлекли короля в лабиринты потайных ходов. Один из них привел к покоям сестры. За дверью Карл услышал клятвы влюбленных.
— Враг у ворот Парижа, а у моей сестрички на уме только одно, — вспыхнул Карл.
Поворот ключа открыл взору раздраженного монарха идиллическую картину.
— Рад вас видеть, храбрый герцог, в объятиях моей несравненной сестрицы! — обрадовался король. — Жаль, что ваш отец погиб в борьбе с адмиралом Колиньи. Он наверняка вместе со мной отметил бы сейчас мужество своего сына.
— Вы несправедливы ко мне, сир, — проговорил герцог, едва сдерживаясь. — Я только что прискакал оттуда. Там уже ничем не поможешь. Наша армия бежит.
— И вы — во главе ее! — крикнул король. — Как вождь католиков!
Задыхаясь, Карл сжал на груди пурпуэн и облизнул пересохшие губы.
— Идемте, — тронул его за локоть Филипп.
Трещали и чадили два факела в руках безмолвных слуг за спиной короля. Колеблющееся пламя отражалось в зеркалах роскошной комнаты.
В дверях король обернулся и четко произнес:
— Не устраивайте паники, герцог. Еще не все потеряно. Я найду выход. Мы победим. Вот увидите. Желаю вам счастливой дороги в расположение наших доблестных войск.
Долго еще в сопровождении свиты блуждал Карл по Лувру в поисках потомства Альфы. И все-таки нашел. В старых портьерах под винтовой лестницей послышался писк. Сбившись в кучку, в тряпье копошились пять слепых щенят.
Вот уже действительно, как пойдет полоса неудач, так отворяй ворота. Альфа вновь принесла потомство от какого-то безродного пса. Потому-то она и запрятала щенят столь тщательно, что помнила, как с ее детьми обошлись в прошлый раз.
— Утопить! — приказал Карл. — Но клянусь, если в следующий раз за Альфой снова не доглядят, я утоплю уже не щенков.
Решив судьбу потомства Альфы, Карл широким шагом направился в Оружейную палату. Обычно стрельба успокаивала его. Сорвав со стены аркебузу, он приказал Филиппу:
— Ставь!
Запас пустых винных бутылок и всевозможных горшков с кувшинами хранился в старинном резном шкафу из темного дуба. А вокруг по стенам висели аркебузы и рыцарские доспехи, копья и боевые топоры, щиты и алебарды, мушкеты и пистолеты. Все это многообразие сияло и переливалось красками, манило к себе инкрустацией, причудливой резьбой и позолотой.
Прищурив глаз, Карл прицелился. Грохот выстрела звоном отозвался в ушах. Но черная бутылка на щербатой, искусанной пулями полке даже не шелохнулась.
— Руки дрожат, — пояснил Карл, морщась от дыма. — Бездельники, не могут усмотреть за собакой. Давай ты.
Выстрел Филиппа Альгое оказался не более удачным. Бутылка, однако, закачалась и чуть не упала. Пуля угодила в полку, оторвав белую щепу.
— Тоже мне, — сказал Карл. — Смотри.
И не попал снова.
— Может, по бокалу вина? — спросил Филипп. — Чтобы успокоить руку.
— Не повредит, — согласился Карл. — Знаешь, я все время чувствую, что решение проблемы где-то рядом. Ведь она есть, какая-то простая и веская гарантия, в которой ни Колиньи, ни Генрих Наваррский не посмеют усомниться. Есть!
— Вы найдете выход, сир, — поддержал его Филипп. — Я убежден. Вы станете великим королем. Вы уже великий. В истории ваше имя запишут как имя короля-миротворца.
Очередную пулю Филипп отправил не в бутылку, а в верхний наличник небольшой темной двери. Не успел рассеяться дым от выстрела, как дверь отворилась и на пороге показалась Мадлон — кормилица Карла и его первая нянька. Она носила наряд крестьянки из окрестностей По — красный, шитый золотом корсаж и кокетливый белый колпак. Из-под длинной юбки выглядывали белые, в красную полоску чулки.
— Ты меня звал, Карл? — тихо спросила Мадлон. — Или мне показалось, что пуля ударила в мою дверь?
— Принеси нам вина, — сказал Филипп.
Еще два выстрела, и Карл доканал бутылку. Она брызнула черными осколками, оставив на полке оторванное дно.
— Следующую, — буркнул Карл, хоботком вытягивая верхнюю губу с тонкими усами.
Король Франции Карл IX улыбаться не умел. Еще в детстве лучшие шуты и скоморохи Европы пытались рассмешить мальчика, научить его столь несложному искусству. Но все их усилия оказались тщетны. Малыш сдвигал к переносице брови и хоботком вытягивал верхнюю губу, что заменяло ему улыбку. Таким он и взошел на трон — неулыбчивый король с постоянно пасмурным лицом, на котором иногда вытягивалась хоботком верхняя губа.