У волчонка прорезались зубы! Несчастного херувима упрятали в Бастилию. Достать дубликаты новых ключей сейчас не смогла бы, наверное, и Сандреза. Впрочем, если как следует постараться… Весь вопрос лишь в том: нужно ли стараться?
Ответ Екатерина ждала от графа Бридуа. О ключах и о дочери. Она заранее задала магу два вопроса. Два, в которых, быть может, заключалась вся ее дальнейшая жизнь.
С пятью телохранителями Екатерина одолела несколько кварталов ночного Парижа и остановилась у дома мага.
Два телохранителя остались у входа в дом. Двое взяли на себя охрану входа изнутри. Пятый телохранитель прошел вместе с Екатериной до просторного мрачного зала со сводчатыми, словно в подвале, потолками.
— Ваше величество, — приветствовал ночную посетительницу граф, — я несказанно рад вновь видеть вас здесь. Все готово к началу.
Четыре факела, горящих по углам закопченного помещения, отражались золотыми бликами в лысине графа и двух склоненных лысинах его близнецов-ассистентов. Горбатые носы походили на клювы стервятников. Черные усики подчеркивали глубокий вырез ноздрей.
Под котлом, подвешенным в центре зала на цепях, горел костер. В котле, булькая, кипела белая жидкость. Екатерина опустилась в свое привычное, единственное здесь, кресло. Граф протянул костлявую руку к глиняному сосуду, взял щепоть порошка и бросил в котел. Облако пара поднялось к потолку, обдав Екатерину горячим дыханием. В клубах пара возникло улыбающееся лицо Сен Мора. Белокурый паж протягивал Екатерине связку ключей.
— Я должна пойти дальше? — пробормотала Екатерина.
Ассистент графа вынес деревянную доску, секачом изрубил на ней капусту и морковь. По его знаку семь черных воронов слетелись к доске. Они отворачивали от пищи клювы.
— Вкусно, — сказал граф. — Нужно есть.
— Кар! Кар! — ответило воронье, разлетаясь под закоптевшим сводом.
Поджарая гончая, похожая на королевскую любимицу Альфу, побежав к доске, понюхала капусту с морковью и вопросительно уставилась на графа.
— Ешь, — сказал Бридуа. — Вкусно.
Гончая села и склонила голову набок, пытаясь понять хозяина. Длинный нос внимательно тянулся вверх.
— Мы, люди, — сказал граф, — созданные по образу и подобию Божьему, едим, а ты не желаешь?
Взмах руки, и четыре факела по углам погасли. Из темноты, куда не доставал свет костра, выступил ассистент. Короткий меч в его руке стремительно рассек воздух. Острая сталь легко отделила голову собаки от туловища.
Черное покрывало опустилось на погибшую собаку. Закрыв глаза, граф простер над покрывалом руки. Губы его шептали неслышные слова. В тишине шуршали крылья летучих мышей да булькало в котле варево.
Резким жестом граф сдернул покрывало. На каменном полу сидела целая и невредимая гончая.
— Где вы, голуби? — позвал граф.
Захлопали крылья. На поднятую ладонь мага опустился ворон. Протянул длинный клюв к уху Бридуа.
— Что ты сказал? — сосредоточился граф. — Этой мудрой птице триста лет, — пояснил он Екатерине. — Я бесконечно доверяю ей. Она дает дельные советы. — И снова обратился к ворону: — Так ты утверждаешь, что сделавший два шага, совершит и третий?
— Кар-р-р! — подтвердил ворон.
— Слетай и принеси мне то, что так мучает нашу гостью.
Подпрыгнув, ворон улетел во тьму и тотчас вернулся с ключом в клюве. Ключ умная птица положила на ладонь графа. Маг взял другой рукой ключ и бросил его в котел с кипящей жидкостью. На взметнувшемся столбе белого пара возникло изображение сотен ключей.
— Господи, прости меня грешную, — перекрестилась Екатерина, пытаясь унять зевоту. — Вы страшный человек, граф. Но скажите еще одно: что станет с Маргаритой? Как я могу помочь ей?
— Где вы, голуби? — проговорил чародей, трижды хлопнув в ладоши.
На этот раз пар из булькающего варева не рванулся столбом к потолку, а мягкими клубами поплыл вниз, затопляя колеблющимися волнами огонь, вновь присмиревшую борзую и ноги Екатерины. Огонь костра под котлом просвечивал сквозь плотную пелену мутным пятном. Взмахом руки граф зажег в углах четыре факела, осветив залу.
Когда клубы белого пара рассеялись, Екатерина увидела беспородную суку с двумя слепыми щенятами. Она лежала на полу. Щенки, отталкивая друг друга лапами, сосали из ее розовых сосков молоко. Граф нагнулся и ласково погладил собаку. Она благодарно прикрыла глаза и завиляла хвостом. Но едва рука с перстнями удалилась от спины, как она резко дернулась, хотела вскочить, но по ее членам прошла судорога, лапы вытянулись и застыли.