Под крики чаек мы прошли через ворота гавани и увидели, что «Пэрасур» уже поднял паруса.
– Похоже, Бомар закончил свои дела раньше, чем думал, – сказал я, рассмотрев на мостике капитана, который сердито махал руками. – Нам лучше поспешить.
Я едва не упал, поскользнувшись на рыбьей тушке, а Сархаддон ушиб колено о ржавый якорь. Тем не менее мы в рекордное время одолели расстояние до корабля и поднялись по сходням на борт.
– Куда вы запропастились? – закричал Бомар.
– Мы пришли на полчаса раньше срока, – ответил Сархаддон.
– К черту сроки! Нам нужно проскочить мимо устья той дьявольской реки до наступления сумерек! Я не хочу встречаться с воинами тьмы и терять свой корабль!
Лоцманский катер крепил буксирный канат. Первый помощник велел отдать швартовы. Суол и Карак помогали матросам. Кула была дружественным городом, и здесь нам не требовалось сопровождение телохранителей. Другое дело – Фарасса.
– Мы готовы! – доложил первый помощник.
– Вперед! – рявкнул Бомар и махнул рукой капитану лоцманского катера.
Тот усмехнулся и отдал приказ механику. Пока «Пэрасур» разворачивался и медленно двигался к лагуне, Бомар не находил себе места от нетерпения. Мы с Сархаддоном заняли свой наблюдательный пост на тюках одежды. Я с интересом рассматривал пейзажи берега. Запахи гавани – смолы, канатов и рыбы – постепенно тускнели. Мы вышли в открытое море, и Бомар, бросив буксировщикам кошель за лоцманские услуги, повел корабль на юго-запад.
Очевидно, матросы «Пэрасура» пообщались прошлым вечером с командой кэмбресской манты. Их встреча состоялась в таверне. Вино лилось рекой. Неудивительно, что гиперианцы преувеличили мощь вражеского судна. Умолчав о том, что их застигли врасплох, они придумали историю о «воинах тьмы», и матросы Бомара приняли ее за чистую монету. Если эти россказни дойдут до Фарассы, ни один капитан не осмелится покинуть гавань без вооруженного эскорта. Из-за таких небылиц могла пострадать континентальная торговля.
Гиперианцы клялись, что «Лев» был атакован десятком черных мант, вооруженных огромным количеством импульсных пушек. Каждое дьявольское судно имело по шестнадцать торпедных установок. К счастью, кэмбресская манта находилась на мелководье, и поэтому многие торпеды прошли мимо. Ведь и ребенку понятно, что на мелкой воде очень трудно вести прицельную стрельбу – даже злобным кровососам тьмы. Гиперианцы храбро отбивались и повредили три вражеских корабля. В конце концов эскадра призраков ушла обратно в ночь, и сквозь толщу воды люди услышали бой их барабанов и леденящие душу завывания.
– Просто поразительно, как можно исказить события, – задумчиво произнес Сархаддон. – Если бы прошлым вечером мы не общались с Зазаном и Мизераком, нам пришлось бы поверить в эту чушь. Возможно, и слава о воинском гении Ишара построена на слухах и преувеличениях. Успех пары битв был раздут сверх меры, и теперь враги бегут при одном упоминании его имени.
Полуденное солнце стало слишком жарким, и мы перешли под навес, возведенный у мачты.
– Моряки суеверны и очень доверчивы к таким небылицам, – подумав немного, заметил я. – Мне кажется, что опытный торговец уменьшил бы масштаб истории. Он сразу бы понял, что «Лев» не мог выстоять против трех мант – не говоря уже о десяти.
– Возможно, ты прав, – глядя на волны, сказал Сархаддон. – Но теперь мы знаем, как рождаются истории и мифы. Я не удивлюсь, если лет через пятьдесят команду Зазана объявят великими героями, храбро сражавшимися против дьявольских орд. Главное, чтобы в конце истории их спасла молния, посланная Рантасом с небес. Зазана могут сделать пророком Рантаса, если кто-нибудь придумает подходящий текст. Именно это и раздражает меня в Сфере. Знаешь, как создаются апокрифы? Едва какой-нибудь маг начинает пророчествовать, его запирают в келье вместе с писцами, а затем изменяют слова откровений так, чтобы они соответствовали планам Сферы. Вот почему большинство пророчеств призывает к уничтожению еретиков. Некоторые маги высасывают «предсказания» из пальца.
– А как к этому относятся фанатики?
– Они одобряют все, что дает им повод для охоты на еретиков. Сфера, помимо очищения веры, стремится к власти. Она хочет стать главенствующей силой на планете. Но Лечеззар… Если его выберут Премьером, он превратит религию в сплошной культ фанатиков.
– Ты слишком критичен в описании Сферы, – взглянув на собеседника, подметил я.
Он по-прежнему смотрел куда-то вдаль. В такие мгновения его истинный характер раскрывался передо мной, как на ладони. Я считал его мечтателем, лишь одной ногой стоявшим в реальном мире.
– Наверное, ты прав. Я просто надеюсь, что мне удастся изменить все это. Вернуть тот мистицизм, который был потерян. Обойтись без убийств сотни тысяч людей, как этого хочет Лечеззар.
Монотонный голос послушника убаюкивал меня. Я попытался стряхнуть с себя подкравшуюся дремоту, навеянную легкой качкой и журчанием воды под килем корабля. Мне не хотелось нарушать задумчивость Сархаддона, но я все-таки спросил:
– Думаешь, у тебя получится?
– Если я стану экзархом Экватории, то реформирую Священный город. Добравшись до поста Премьера, я верну Сфере ее первоначальный облик. Жрецы будут воспитывать людей и вести их к свету Рантаса.
Помолчав немного, он оторвал взгляд от волн и встряхнул головой. Матросы, сидевшие неподалеку от нас, играли в карты на деревянные фишки. Их деньги хранились в рундуке Бомара или были потрачены в тавернах на выпивку. Сам капитан похрапывал на рулонах парусины под навесом у передней палубы. Только двое моряков занимались делом: рулевой на корме и дозорный в бочке на мачте. Время от времени вахты менялись.
– Катан, что ты думаешь о черной манте? – спросил Сархаддон. – Кто ею управлял? Воины тьмы, отступники с Фарассы, фетийские военные, убийцы с Монс Ферранис или фанатики Сферы? Ты никогда не делишься своими, выводами и только задаешь вопросы.
– Выводы делаешь ты. И они меня устраивают.
На нас были короткие туники, но это не спасало от жары. Чтобы как-то освежиться, мы пили разбавленный лимонный сок. Теперь, уходя от ответа, я сделал вид, что утоляю жажду.
– Катан! Мои размышления – еще не выводы.
– Ты знаешь об этом мире больше меня. К примеру, мы в Лепидоре вообще не слышали о вражде между Кэмбрессом и Монс Ферранис.
– А что же тут удивительного? Большую политику делают на другой половине планеты. Я могу рассказать тебе об этом, но лучше не сейчас. Жара отупляет меня, лишает ясности мысли.
Он улегся на досках палубы.
– Лучше продолжи свои рассуждения о корабле, напавшем на кэмбресскую манту, – ответил я. – Мне все-таки не понятно, почему он прекратил атаку и скрылся в морских глубинах?
Сархаддон всплеснул руками в шутливом отчаянии.
– Ты безнадежен. Неужели жизнь в графском дворце превратила твои мозги в овощное пюре?
Следующий день прошел в невообразимой суматохе. Бомар довел команду до изнеможения, требуя от матросов невозможного. Так или иначе, он добился своего, и через три часа после заката «Пэрасур» бросил якорь в гавани рыбацкой деревушки Корас. Утром деревенский староста, ничем не отличавшийся от прочих своих сородичей, пришел приветствовать капитана. Тот извинился за наше позднее прибытие и рассказал старику о черной манте. К моему удивлению, староста не выказал испуга. Он лишь спокойно кивнул седой головой, купил кое-какие товары из припасов Бомара и пожелал нам счастливого плавания.
Остаток пути не принес нам никаких проблем, и наутро четвертого дня после отплытия из Кулы и седьмого из Лепидора мы, обогнув остров Векстар, увидели Фарассу.