Наконец, мне удалось пробраться на нижний этаж, и там, в одном из коридоров, я увидел фигуру в коричневой сутане. С наступлением сумерек все помещения храма освещались светильниками. Как я понял, масло к ним подавалось из подземного резервуара по особой системе труб, проложенных в стенах. Лакированные деревянные панели отражали свет ламп, и это создавало уютный полумрак, приятно контрастировавший с ослепительным сиянием дня. Когда я в очередной раз обругал запропастившихся куда-то обитателей зиккурата, из боковой двери в нескольких шагах от меня вышла девушка в балахоне. В ее руках была тарелка с сушеной рыбой и краюхой хлеба.
Увидев меня, она тихо простонала:
– Проклятие! Вот же невезение…
Затем она присмотрелась ко мне, и ее лицо озарилось проблеском надежды.
– Кто вы?
– Человек, который заблудился в ваших коридорах, – с улыбкой признался я.
Она убрала с лица прядь сбившихся красновато-коричневых волос и облегченно вздохнула.
– Значит, вы гость. Куда направляетесь?
– В трапезную экзарха. На ужин со старшими жрецами храма.
– Вас ожидает потрясающая компания, – с презрением сказала она. – Группа лицемерных самодовольных карьеристов, которые кельям праведников предпочли роскошь зиккурата. Возможно, вас обидят мои слова, но меня это мало волнует. В любом случае мы оба ничего не потеряем.
– Я не служитель Сферы.
Интересно, кем была эта девушка в бесформенном коричневом балахоне? Примерно моего возраста, на пару лет старше меня, высокая и довольно широкоплечая. Рядом с ней я выглядел подростком – что легко объяснялось моим худощавым и низкорослым телосложением.
– Думаешь, я не догадалась? У тебя вид нормального парня.
Как быстро она перешла со мной на «ты».
– Раз уж ты не из Сферы, я помогу тебе. Только сначала мне нужно отнести это кое-куда…
Она указала взглядом на тарелку с хлебом и рыбой.
– Затем я провожу тебя в их свинарник.
– Свинарник?
– Поговорим через минуту.
Она прошла мимо меня и исчезла за углом коридора – точнее, сначала заглянула за угол, а затем исчезла.
Ждать пришлось недолго. Через некоторое время девушка вернулась.
– Сейчас у нас пост. Главам храма подают на ужин мясо снежного оленя, привезенного из Сильвернии. А мы, послушники, должны голодать и очищать свои тела различными постами. И это называется волей Рантаса!
Она прервала обличительную речь и улыбнулась.
– Прости, я забыла представиться. Меня зовут Илессель Сэн-дрим.
– Катан Тауро, – представился я.
– Каков твой титул? – спросила она, потянув меня за рукав втом направлении, куда я, собственно, и шел.
– Эсграф. А как ты догадалась, что у меня есть титул1?
– Наше начальство приглашает на ужин только титулованных особ и богачей. Ты должен быть аристократом или наследником торгового дома. Жрецов не интересуют люди без власти и сундуков с деньгами.
– Почему ты стала послушницей, если так ненавидишь Сферу?
– Моих приемных родителей отправили на острова. Они полгода будут вести миссионерскую деятельность среди туземцев. Отчим пристроил меня в храм и записал в послушницы. Наверное, надеялся, что я пойду по его стопам. Но он ошибся.
Тон девушки предполагал, что ее приемный отец в будущем сильно пожалеет о содеянном.
– А ты как сюда попал? – спросила она, когда мы поднялись вверх по мраморной лестнице.
Я заметил статую, которую уже видел прежде. Очевидно, мои блуждания завели не на тот этаж.
– Я направляюсь в Танет. Мы нашли железную руду, и мне нужно передать образцы отцу. Он участвует в Совете Аквасильвы.
– Из какого ты клана?
– Из Лепидора.
Мы прошли по главному коридору зиккурата, ширина которого составляла не менее четырнадцати футов, затем свернули в проход с богато украшенными стенами. Откуда-то издалека доносились звуки лютни. Илессель резко остановилась. Я наткнулся на нее и поспешно сделал шаг назад.
– Прости, – извинилась она. – Я думала, что знаю всех музыкантов в городе, но этого еще не слышала.
Мне оставалось лишь гадать о смысле ее слов.
– Ты хочешь сказать, что можешь определить на слух, кто играет на лютне?
– Конечно, – ответила девушка, словно это было совершенно естественно. – В храм часто приглашают музыкантов. Многие из них не очень хороши, но этот имеет талант.
– А как насчет тебя?
– Среди жрецов и жриц, послушников и послушниц я самая лучшая. Как ни странно, это единственное, что у меня получается.
Я впервые встретил такую откровенную девушку. Она говорила со мной, как с равным. Между нами возникла дружеская симпатия. Примерно так же я общался с младшим сыном графа Кортьерес.
– Тебе туда. Трапезная экзарха за углом. Я дальше не пойду, потому что в дверях стоят сакри, а у меня от них мурашки по коже. Жаль, что ты не останешься еще на пару дней. Мне всегда не хватало хорошей компании. Прощай.
Илессель улыбнулась, помахала мне рукой и быстро удалилась в том направлении, откуда мы пришли. Я не мог понять, почему эта девушка показалась мне такой знакомой. Нужно было расспросить ее обо всем как следует, но она уже ушла.
Мне не хотелось обижать представителей капитула. Я свернул за угол и оказался в широком коридоре, в конце которого виднелась дверь, обитая бронзой. Перед ней стояли двое сакри, облаченные в доспехи.
– Вы эсграф Катан? – спросил меня один из воинов. Неужели их тренировали говорить такими бесстрастными леденящими голосами?
– Да, – ответил я, внезапно осознав, что моя мантия, стянутая поясом, небрежно выбилась из-под него.
Сакри смерил меня пристальным взглядом, затем открыл дверь.
– Следуйте за мной.
Этот воин в малиновых доспехах повел меня по сводчатому коридору, украшенному картинами и антикварными вазами. Пройдя через другую впечатляющих размеров дверь, мы вошли в зал с высоким потолком. Большие окна были задернуты алыми портьерами.
Семь жрецов и Этла сидели за деревянным полированным столом. Дашаар прервал беседу и спросил, где мой эскорт. Он сказал, что Борет послал за мной послушника, но тот, видимо, задержался. Я решил, что это была отговорка. Сакри вышел, и Дашаар указал мне на свободное место за столом через два кресла от Этлы. Сам овальный стол, заставленный блюдами, выглядел как шедевр искусства сервировки. Фарфор и хрустальная посуда превосходили по красоте и ценности все то, что мы имели в Лепидоре.
После пяти смен блюд, каждое из которых было более экстравагантным, чем предыдущее, я вспомнил слова Илессель о свинарнике. Теперь мне стало ясно, о чем она говорила. Все члены капитула словно лоснились от липкого жира. Их чавканье напоминало пиршество животных. Правда, имелись и исключения. Этла вяло ковыряла вилкой тушку фаршированной горлицы, а высокий и сухопарый жрец, сидевший рядом с ней, вообще не притрагивался к пище.
После того как меня расспросили о руднике – а я заявил, что не знаю, насколько велики запасы железной руды, – беседа перешла на политические темы. Я многого не понимал, но старался запомнить кое-какие факты. Жрецы обращались ко мне с оскорбительной снисходительностью, однако меня это мало тревожило. К концу ужина неторопливый разговор коснулся вопроса, который привлек мое внимание. Казначей заговорил о договоре, который Сфера заключила с несколькими торговыми домами Танета. По идее, этот договор должен был упорядочить торговлю в Священном городе. Наделе же, как я понял, они создали монополию.
– Далее мы планируем настаивать на гарантиях безопасности для наших людей, путешествующих по континентам, – говорил казначей.
– Зачем нам это нужно? – спросил его толстощекий старик с седыми бакенбардами.
Насколько я понял, он заведовал канцелярией. Обычно эту должность давали отставным авархам. Обилие пищи разморило его, и он клевал носом над своей тарелкой.