– Ты думаешь, что я твой пленник, – сказал Тег.
– Вечной скалой клянусь, башар, ты не то, что я от тебя ожидал!
– Эта Преподобная Черница, которая движется сюда, на что она рассчитывает? – спросил Тег.
– Башар, предупреждаю тебя, не принимай с ней такого тона. Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что с тобой вот-вот произойдет.
– Со мной вот-вот произойдет Преподобная Черница, – сказал Тег.
– Я желаю, чтобы у тебя с ней все хорошо кончилось!
Муззафар повернулся всем телом и удалился через лифт.
Тег пристально посмотрел ему вслед. Перед его вторым, опережающим время, зрением что-то коротко вспыхнуло – словно свет, мигнувший вокруг выхода трубокамеры. Преподобная Черница здесь, но еще не готова сюда войти. Прежде всего, она должна посоветоваться с Муззафаром. Полевой Маршал не в состоянии поведать этой опасной женщине что-нибудь действительно важное.
x x x
Память никогда не воспроизводит реальности. Всякая реконструкция изменяет оригинал, становится вечным каркасом взаимоотсылок, которые неизбежно оказываются недостаточными.
Лусилла и Бурзмали вошли в Ясай с юга, в кварталы низших сословий с их редкими уличными фонарями. Всего лишь час оставался до полуночи, и все равно улицы этого квартала были переполнены людьми. Некоторые шли тихо, некоторые на наркотическом заводе, чесали языками, некоторые лишь выжидающе наблюдали, ошиваясь на углах и привлекая завороженное внимание проходившей мимо Лусиллы.
Бурзмали ее все время поторапливал – жадный клиент, охочий до того, чтобы остаться с ней наедине. Лусилла продолжала украдкой разглядывать людей.
Что они здесь делали? Эти люди, стоявшие в дверях, кого они ждали? Рабочие в тяжелых фартуках, появившиеся из широкого прохода, сбоку от Лусиллы и Бурзмали, почти поровну мужчин и женщин. Он них шел густой запах нечистот и пота. Все они были высокими, тяжеловесными, с толстыми руками. Лусилла и представить себе не могла, какое у них может быть занятие, но достаточно было одного взгляда на них, чтобы она осознала, как же мало знала о Гамму.
Рабочие переговаривались и сплевывали в водопроводный желоб, выходя в ночь. «Очищают себя от чего-то заразного?» Бурзмали наклонился к самому уху Лусиллы и прошептал:
– Это рабочие – борданос.
Она осмелилась оглянуться на них, когда они уходили в направлении боковой улочки. Борданос? Ах, да… люди, специально выведенные и натасканные на работу с компрессорной машинерией, работающей на энергии газов от нечистот. Порода, при селекции которой убрано чувство обоняния, а мускулатура плеч и рук увеличена. Бурзмали увел ее за угол, и борданос исчезли из вида.
Из темного дверного прохода рядом с ними появилось пятеро детей и выстроились в линию, следуя за Лусиллой и Бурзмали. Лусилла заметила, что их руки что-то сжимали. Они следовали за ними со странной настойчивостью. Бурзмали внезапно остановившись, обернулся. Дети тоже остановились и поглядели на него. Лусилле стало ясно, что дети замышляют что-то нехорошее.
Бурзмали сложил перед собой руки и поклонился детям. Он произнес:
– Гулдур!
Когда Бурзмали повел ее дальше по улице, дети больше за ними не следовали.
– Они могли забросать нас камнями, – сказал он.
– Почему?
– Это дети секты, которая называется Гулдур – местное название Тирана.
Лусилла оглянулась, но детей больше не было видно. Они отправились на поиски другой жертвы.
Бурзмали повел ее за другой угол. Теперь они были на улочке, заполненной мелкими торговцами, торгующими с лотков на колесах
– еда, одежда, небольшие инструменты, ножи. Крики сливались в единый напев, заполнявший воздух: торговцы старались привлечь покупателей. В их голосах звучала приподнятость, присущая концу рабочего дня – фальшивая яркость, состоявшая из надежды, что сбудутся прежние мечты, и все же подкрашенная сознанием, что жизнь для них не переменится. Лусилле пришло в голову, что люди на улицах преследуют ускользавшую мечту, и что им нужно даже не то, чтобы эта мечта сбылась, но погоня за ней – за мифом, за которым они приучены гнаться, точно так, как натасканные гончие бегут по бесконечному кругу беговой дорожки за механической приманкой.
На улице прямо перед ними появилась плотная фигура в толстом подбитом пальто вовлеченная в громкий спор с купцом, предлагавшим прыгучий мешочек, наполненный темно-красными шариками кисло-сладких фруктов. Фруктовый запах все окутывал вокруг них. Торговец жаловался:
– Ты крадешь еду изо рта моих детей!
Объемистая фигура говорила тонким голосом с выговором, морозяще знакомым для Лусиллы.
– У меня тоже есть дети!
Лусилла с усилием совладала с собой.
Когда они отошли достаточно далеко от торговой улочки, она прошептала Бурзмали:
– Этот человек в толстом пальто, вон там – это тлейлаксанский Господин!
– Не может быть, – возразил Бурзмали. – Он слишком высок.
– Их двое: один на плечах у другого.
– Ты уверена?
– Уверена.
– Я видел других подобных со времен нашего прибытия, но я и не заподозрил.
– Множество охотников на этих улицах, – сказала она.
Лусилле все больше становилось не по душе повседневная свинская жизнь обитателей этой свинской планеты. Она больше не доверяла объяснениям, почему гхола был доставлен сюда. Из всех планет, где мог выращиваться их драгоценный гхола, почему Орден выбрал именно эту?