«В этом месте надо не только иметь голову на плечах, но и огромную боевую мощь за собой», – подумал Тег. Он и прошлый раз оценил это место таким образом, и мнение его не изменилось.
Окон, не было, но те, что они видели снаружи, полыхали танцующими линиями света – энергетические барьеры, препятствующие вторжениям и предотвращающие бегства.
Такие барьеры таили свои собственные опасности, знал Тег, но то, что они подразумевали под собой, было важно. Одно лишь потребление энергии было таково, что за счет этой энергии целый огромный город мог бы жить срок, равный сроку жизни самого большого долгожителя среди его обитателей.
Здесь не было ничего случайного в демонстрации богатства.
Дверь, на которую смотрел Муззафар, открылась с легким щелчком.
ОПАСНОСТЬ!
Вошла женщина в переливчатом золотом облачении. По ткани извивались красно-оранжевые линии.
ОНА СТАРА!
Тег не ожидал, что встретит столь глубокую старуху. Лицо ее было морщинистой маской. Глаза, глубоко сидящие, зеленым льдом. Нос ее был вытянутым клювом, тень его касалось тонких губ и повторяла острый угол подбородка. Черная облегающая шапочка почти скрывала серые волосы.
Муззафар поклонился.
– Оставь нас, – сказала она.
Он удалился без единого слова через ту дверь, в которую она вошла. Когда дверь за ним закрылась, Тег проговорил:
– Преподобная Черница.
– Значит, ты узнаешь в этом банк, – в голосе ее было лишь слабое дрожание.
– Разумеется.
– Всегда есть средство передачи больших сумм денег или приобретения власти, – сказала она. – Я говорю не о той власти, которая правит фабриками, но о той, которая правит людьми.
– И которая всегда называется правительство или общество, или цивилизация, – сказал Тег.
– Я подозревала, что ты окажешься очень разумным, – высказалась она; отодвинула стул и села, но не предложила сесть Тегу.
– Я думаю о себе, как о банкире. Это сразу отсекает множество грязных и обескураживающих околичностей.
Тег не ответил. В этом, похоже, не было нужды. Он продолжал ее внимательно разглядывать.
– Почему ты так на меня смотришь? – осведомилась она.
– Я не ожидал, что ты окажешься такой строй, – сказал он.
– Хе-хе-хе. У нас для тебя много сюрпризов, башар. Может быть, попозднее Преподобная Черница помоложе и пробормочет тебе свое имя, чтобы пометить тебя. Восхвали Дура, если это произойдет.
Он кивнул, поняв не очень много из сказанного ей.
– Это, к тому же, еще и очень старое здание, – сказала она. – Я наблюдала за тобой, когда ты в него вошел. Оно тебя тоже удивило?
– Нет.
– Это здание в основе своей остается без изменений несколько тысяч лет. Оно построено из материалов, которые продержатся еще намного дольше.
Он взглянул на стол.
– О, нет, это дерево. Но под этим есть поластин, полазы и пормабат. Три ПО, которые никогда не подводят, если только необходимость их требует.
Тег промолчал.
– Необходимость, – сказала она. – Возражаешь ли ты против каких-либо необходимых вещей, которые были с тобой сделаны?
– Мои возражения не играют никакой роли, – сказал он.
Куда же она гнет? Изучает его, конечно. Точно так же, как он изучает ее.
– По-твоему, другие возражали когда-либо против того, что ты им делал?
– Несомненно.
– Ты прирожденный полководец, башар. Думаю, ты будешь для нас очень ценен.
– Я всегда думал, что больше всего ценен для самого себя.
– Башар! Посмотри мне в глаза!
Он повиновался, увидел крохотные оранжевые крапинки, блуждавшие в ее белках. Ощущение опасности стало острым.
– Если ты когда-нибудь увидишь мои глаза полностью оранжевыми – берегись! – сказала она. – Это значит, что ты оскорбил меня так, что я этого уже больше не способна выносить.
Он кивнул.
– Мне понравится, если ты сумеешь командовать, но ты не должен командовать мной! Ты командуешь грязью, это единственное назначение для таких, как ты.
– Грязью?
Она махнула рукой – пренебрежительный жест.
– Ну, да, вон там. Ты знаешь их. Их любопытство сильно ограничено. Никаких великих соображений никогда не проникает в их разум.
– Надо так понимать, что вы именно к этому и стремитесь.
– Мы работаем на то, чтобы поддерживать это в таком виде,
– сказала она. – Все доходит до них через мелкий фильтр, исключающий все, кроме представляющего непосредственную ценность для выживания.
– Никаких великих дел, – сказал он.
– Ты оскорблен, но это не имеет значения, – сказала она. Для тех, во внешнем мире, самое важное в чем? Поем ли я сегодня, будет ли у меня крыша над головой сегодня, под которую не вторгнутся нападающие или отребье? Роскошь? Роскошьэто обладание наркотиком или существом противоположного пола, которое может на время сдерживать зверя.
«А ты и есть – зверь», – подумал он.
– Я уделяю тебе время, башар, потому, что понимаю, можешь быть, для нас ты более ценен, чем даже Муззафар, А он действительно необыкновенно ценен. В настоящий момент он получает от нас очередное вознаграждение за то, что ты доставлен к нам в восприимчивом состоянии.