Шванги была невысока, приметы ее старости были приметами долгого служения Ордену.
Из изученных ею заранее сведений, Лусилла знала, что под форменной черной абой Шванги скрывается костлявое тельце, которое редко кому-либо доводилось видеть, кроме обшивавших ее послушниц и скрещивавшихся с ней мужских особей. Широкий рот Шванги с двух сторон ограничивали старческие морщины, спускавшиеся к выпяченному подбородку.
В ее манерах было много суховатой резкости, которую непосвященные часто принимали за гнев. Командующая Оплотом Гамму больше других Преподобных Матерей заботилась о том, чтобы принадлежать самой себе.
Лусилле опять захотелось, чтобы она смогла ознакомиться в целом со всем проектом гхолы. Хотя, Тараза достаточно ясно провела границу:
– Шванги не следует доверять там, где дело касается безопасности гхолы.
– Мы считаем, что сами же тлейлаксанцы и убили большинство из одиннадцати предыдущих, – сказала Шванги. – Одно это свидетельствует о многом.
Лусилла, в тон Шванги, выбрала манеру спокойного, почти безмятежного, выжидания. Ее поза как бы говорила: «Я, может быть, намного младше тебя, Шванги, но я тоже полная Преподобная Мать». Она ощущала на себе пристальный взгляд Шванги.
Шванги видела голографические изображения этой Лусиллы. Но они не шли ни в какое сравнение с самим оригиналом.
Геноносительница высшего уровня, никаких сомнений. Затопленные синевой глаза, без маскирующих линз, кажутся пронзительными, и это хорошо сочетается с ее длинным овальным лицом. Сейчас, когда капюшон ее черной абы откинут, видны каштановые волосы, собранные в тугой узел, а затем широко спадающие по спине. Даже самое жесткое облачение неспособно полностью скрыть пышных грудей Лусиллы. Она происходила из генетических линий, знаменитых своими материнскими данными, и уже подарила Ордену трех детей, двух – от одного и того же производителя.
Да – каштанововолосая чаровница с полными грудями и расположенностью к материнству.
– Ты очень мало говоришь, – сказала Шванги. – Из этого мне ясно отсюда, что Тараза настроила тебя против меня.
– Есть у тебя причины полагать, что убийцы постараются уничтожить и этого гхолу? – спросила Лусилла.
– Они уже пытались.
«Странно, отчего на ум приходит мысль о ереси, когда думаешь о Шванги, – подумала Лусилла. Может ли существовать ересь среди Преподобных Матерей?» Религиозные оттенки этого слова казались неподходящими в среде Бене Джессерит. Откуда взяться еретическим движениям среди тех, кто во всех религиозных делах видит лишь средство манипулирования?
Лусилла перевела взгляд вниз на гхолу, решившего в этот момент пройтись колесом вокруг лужайки, затем он опять остановился и поглядел на двух женщин, смотревших на него с галереи.
– Как он славно крутит колесо, – язвительно усмехнулась Шванги. Ее старческий голос не мог полностью скрыть затаенную жестокость.
Лусилла поглядела на Шванги. «Ересь». «Диссидентство» – слово неподходящее. Слово «оппозиция» не охватывает впечатления, вызываемого старухой. Есть в ней что-то, способное подорвать основы Бене Джессерит. Бунт против Таразы, против Верховной Преподобной Матери? Немыслимо! Верховные Матери взращивались и воспитывались как монархи. Если уж Тараза собрала совет, выслушала все мнения – а потом вынесла свое собственное решение – весь Орден обязан был подчиниться.
– Сейчас не время для создания новых проблем! – сказала Шванги.
Значение ее слов было ясным: возвращаются люди Рассеяния и намерения некоторых Затерянных угрожают Ордену.
«Преподобные Черницы».
До чего похоже на «Преподобные Матери».
Лусилла решилась закинуть удочку:
– Значит, по-твоему, мы должны сосредоточиться на проблеме этих Преподобных Черниц из Рассеяния?
– Сосредоточиться? Ха! Они не обладают нашими возможностями. Они не проявляют здравого смысла. И они не владеют меланжем. Наши знания, полученные благодаря спайсу – вот, что они хотят заполучить!
– Возможно, – допустила Лусилла. Ей не хотелось соглашаться с таким заявлением, не имея веских доводов.
– Верховная Мать Тараза отвлекается от настоящих дел ради пустой возни с этими гхолами, – сказала Шванги.
Лусилла промолчала. Проект гхолы определенно вызывал зловещее раздражение у Ордена. Даже отдаленная вероятность получить еще одного Квизатца Хадераха, пробирала ряды Ордена мурашками сердитого страха.
Связываться с замурованными в червях осколками сознания Тирана!
До крайности опасно.
– Нам вообще не следует перевозить этого гхолу на Ракис, – пробормотала Шванги. – Не будите спящих червей.
Лусилла опять перенесла свое внимание на мальчика-гхолу.
Он повернулся спиной к высокой галерее, на которой стояли две Преподобные Матери, но что-то в его позе говорило – он понимает, что разговор о нем, и ожидает их реакции.
– Ты, несомненно, сознаешь, что тебя призвали рано, когда он еще слишком юн, – сказала Шванги.
– Я никогда не слыхала о глубоком кодировании столь юного,
– согласилась Лусилла. Она намеренно подпустила легкую самоиронию в свои интонации, зная, что Шванги, расслышав этот оттенок, неправильно его истолкует. Бене Джессерит – высшие специалисты в целенаправленном управлении всем, касающимся продолжения рода человеческого. «Используй любовь, но сама ее избегай», – вот о чем подумает сейчас Шванги.