Это, заметил Вафф, проговорил Торг-младший. Отлично! Вот один голос и обеспечен.
– Бене Джессерит! – проворчал Мирлат.
– Я думаю, Преподобные Черницы устранят ведьм с нашего пути, – сказал Вафф. – Они: уже рычат друг на друга, как звери на арене для боев.
– А что, если будет установлен автор этого Манифеста? – вопросил Мирлат. – Что тогда?
Несколько советников закивали головами. Вафф отметил их: люди, которых надо еще привлечь на свою сторону.
– В наш век опасно носить имя Атридес, – сказал он.
– Кроме, может быть, как на Гамму, – сказал Мирлат. – И документ этот подписан именем Атридеса.
«Как странно», – подумал Вафф.
Представитель КХОАМа на той самой конференции повинды, ради которой Вафф вынужден был покинуть родные планеты Тлейлакса, подчеркнул именно этот пункт. Но большинство КХОАМа – скрытые атеисты, на все религии смотрят с подозрением, а Атридесы, конечно же, были в свое время мощной религиозной силой. Беспокойство КХОАМа было почти осязаемо.
Теперь Вафф докладывал об этой реакции КХОАМа.
– Этот КХОАМовский клеврет, проклятье его безбожной душе, прав, – настаивал Мирлат. – Документ с подковыркой.
«С Мирлатом надо будет разобраться», – подумал Вафф. Он поднял документ с колен и прочел вслух первую строку:
– «Сначала было слово и слово было Бог».
– Прямо из Оранжевой Католической Библии, – сказал Мирлат. И все опять в тревожном согласии закивали головами.
Вафф, коротко улыбнувшись, обнажил свои остренькие зубки.
– Есть ли среди вас такие, кто допускает, будто среди повинды имеются подозревающие о существовании Шариата и Машейхов?
Он почувствовал, что правильно сделал, задав вслух этот вопрос, напоминая собравшимся, что только здесь, в самой глубине Тлейлакса старые слова и старый язык сохраняются без изменений. Разве Мирлат или кто-нибудь еще из присутствующих страшатся, что слова Атридесов могут ниспровергнуть Шариат?
Вафф задал этот вопрос – и увидел встревожено нахмуренные лица.
– Есть ли среди вас думающий, будто хоть один повинда знает, как мы пользуемся языком Бога? – спросил Вафф.
«Вот вам! Поразмыслите-ка теперь над этим!» Здесь они периодически пробуждаются к новой жизни в очередной плоти гхолы. Непрерывность плоти в этом Совете, которую не достигал больше никто из людей. Сам Мирлат видел Пророка собственными глазами. Скайтейл говорил с Муад Дибом! Научившись возобновлять плоть и восстанавливать память, они сконцентрировали эту силу в едином правительстве. Основа его мощи утаивалась за семью замками, иначе на них стали бы отовсюду давить, чтобы они поделились источником этой мощи. Только ведьмы обладали сходным хранилищем опыта, из которого черпали – с боязливой осторожностью делая каждый ход, приходя в ужас от одной мысли, что могут произвести еще одного Квизатца Хадераха!
Вафф изложил все это своим советникам и добавил:
– Наступило время действий.
Когда все выразили согласие, Вафф сказал:
– У этого Манифеста есть один автор. На этом сходятся все аналитики. Мирлат?
– Написано одним человеком, и этот человек – истинный Атридес, никакого в том сомнения, – согласился Мирлат.
– На конференции повинды все это подтвердили, – сказал Вафф. – С этим согласен даже Кормчий Космического Союза Третьей Ступени.
– Но этот один человек создал то, что вызовет жесткую реакцию среди самых разных народов, – возразил Мирлат.
– Разве мы когда-нибудь сомневались в таланте Атридесов сеять раскол и смуту? – спросил Вафф. – Когда повинда показала мне этот документ, я понял, что Бог посылает нам сигнал.
– Ведьмы до сих пор отрицают авторство? – спросил Торг младший.
«Как же он умеет попадать в цель» – подумал Вафф.
– Все великие религии повинды ставятся под сомнение этим Манифестом, – проговорил Вафф. – Каждая вера, кроме нашей, оказывается подвешенной в преддверии Ада.
– Именно в этом и проблема! – сделал выпад Мирлат.
– Но только мы об этом знаем, – сказал Вафф. – Кто еще хотя бы подозревает о существовании Шариата?
– Космический Союз, – сказал Мирлат.
– Они никогда об этом не заговаривали и никогда не заговорят. Они знают, каков будет наш ответ.
Вафф поднял стопочку ридуланской бумаги со своих колен и опять зачитал вслух:
– «Силы, которые мы не способны понять, проникают всюду в наше мироздание. Мы видим тени этих сил, когда они проецируются на экран доступных нам восприятии, но при этом мы никак их не понимаем».
– Атридес, написавший это, знает о Шариате, – пробормотал Мирлат.
Вафф продолжил как будто никто его и не перебивал:
– «Понимание требует слов. Есть нечто, что не может быть ограничено до слов. Есть нечто, что может быть испытываемо только бессловесно».
Вафф опустил документ на колени, обращаясь с ним, словно со святой реликвией. Так тихо, что его слушателям пришлось наклониться к нему, и даже поднести сложенные ковшиком ладони к ушам, Вафф проговорил:
– Это – утверждение волшебности нашего мироздания. Того, что все выводимые сознанием аксиомы мимолетны и подвержены волшебным переменам. Наука нас привела к этому толкованию, словно бы поместив нас в колею, из которой нам нельзя выпасть.
Он дал слушателям секунду, чтобы они как следует переварили услышанное, затем продолжил:
– Ни один ракианский Жрец Разделенного Бога, никакой другой шарлатан повинды не способен это принять. Только мы это знаем, потому что наш Бог – это волшебный Бог, языком которого мы говорим.