– Мы вскормили в населении веру в исполнение желаний, – докладывала Тамалан. Перечитывая свой последний доклад, она подумала о фразах, бенеджессеритских по самой своей сути.
– Шиэна – именно та, кого мы так долго ожидали.
Это было достаточно простое заявление, для того, чтобы его значение разошлось без неприемлемых искажений.
– Дитя Шаи-Хулуда идет покарать жрецов!
Это создавало чуть больше осложнений. Несколько жрецов погибли на темных аллеях в результате народной горячности, что возбудило в ответ новую настороженность корпуса порядка – можно было предсказать несправедливости, которые обрушатся на население.
Тамалан подумала о жреческой делегации, смятенных советниках Туека, посетивших Шиэну. Семеро, во главе со Стиросом, ворвались к Шиэне, завтракавшей с ребенком с улиц. Ожидая, что что-нибудь подобное обязательно произойдет, Тамалан была подготовлена, и ей доставили секретную запись этого инцидента. Было слышно каждое слово, видно каждое выражение лица, все мысли как на ладони для тренированных глаз Преподобной Матери.
– Мы жертвуем Шаи-Хулуду! – ратовал Старое.
– Туек велел вам не спорить со мной об этом, – ответила Шиэна.
Как же заулыбались жрицы, когда она так осадила Стироса и других жрецов?
– Но Шаи-Хулуд… – заикнулся Стирос.
– Шайтан! – поправила его Шиэна, в выражении ее лица легко читалось: «Неужели эти глупые жрецы ничего не поняли?»
– Мы всегда думали…
– Вы были неправы!! – Шиэна топнула ногой.
Стирос сыграл, будто ему необходимо, чтобы она его просветила:
– Следует ли нам верить, что Шаи-Хулуд, Разделенный Бог, является также и Шайтаном?
«До чего же он законченный дурак, – подумала Тамалан. – Даже едва сложившаяся девочка может его побить, что Шиэна весьма успешно и проделала».
– Всякий уличный ребенок это знает, едва научится ходить!
– назидательно проговорила Шиэна.
– Откуда ты знаешь, как думают уличные дети? – хитро осведомился Стирос.
– Ты – Зло, раз во мне сомневаешься! – обвинила Шиэна.
Это был ответ, которым она научилась часто пользоваться, зная, что все дойдет до Туека и вызовет тревогу.
Стирос тоже слишком хорошо это знал. Он подождал с опущенным взором, пока Шиэна, говоря терпеливо, будто рассказывая старую басенку ребенку, объясняла ему, что либо Бог, либо дьявол, либо оба вместе могут обитать в черве пустыни. Людям остается это только принять. Не людям дано решать такие вещи.
За подобную ересь Стирос ссылал людей в пустыню. Его лицо (так тщательно записанное для аналитиков Бене Джессерит) явно выражало: «Такие дикие мысли всегда возникают в самых отбросах ракианского общества». Но теперь! Он вынужден был примириться с настояниями Туека, что Шиэна вещает правду, как Евангелие!
Проглядывая запись, Тамалан подумала, что каша заваривается именно как надо. Это она и доложила на Дом Соборов. Стироса терзают сомнения. Сомнения всюду, кроме преданного Шиэне народа. Близкие к Туеку шпионы докладывали, что даже он начал сомневаться в правильности своего решения «перевести» историка Дроминда в пустыню.
– Не был ли Дроминд прав, сомневаясь в ней? – вопрошал Туек окружавших его.
– Невозможно – отвечали льстецы.
Что еще могли они сказать? Верховный Жрец никак не может ошибаться в таких решениях. Господь этого не позволит. Шиэна, однако же, явно сбила его с толку. Она ниспровергала в жестокое преддверие ада воззрения многих предыдущих Верховных Жрецов. Со всех сторон требовалось новое истолкование.
Стирос продолжал наседать на Туека.
– Что мы на самом деле о ней знаем?
Тамалан получила доклад о последнем таком столкновении. Стирос и Туек наедине проспорили глубоко за полночь, считая себя (напрасно) в одиночестве в апартаментах Туека, комфортабельно устроившись в редких голубых песьих креслах со сдобренными меланжем конфетами под рукой. Голографическая запись этой встречи, имевшаяся у Тамалан, показывала единственный желтый глоуглоб, блуждавший на своих суспензорах, совсем близко над этой парой, свет приглушен, чтобы не резать уставшие глаза.
– Может быть, в тот первый раз, когда мы оставили ее в пустыне с тампером, испытание было некачественным, – сказал Стирос.
Это был хитрый ход. Туек был известен своей простоватостью.
– Некачественный? Что только ты имеешь в виду?
– Возможно, Бог желал бы, чтобы мы провели другие испытания.
– Ты сам видел! Множество раз в пустыне она разговаривала с Богом!
– Да! – Стирос чуть не подпрыгнул. Он явно рассчитывал именно на такой ответ. – Если она способна стоять невредимой в присутствии Бога, то может быть, она может научить других этому.
– Ты знаешь, что она гневается, когда мы это предлагаем.
– Может быть, мы не так подходили к этой проблеме?
– Стирос! Что, если девочка права? Мы служим Разделенному Богу. Я думал об этом долго и серьезно. С чего бы Богу разделяться? Разве это не наивысшее испытание Бога?
Стироса явно раздражало, что Туек вошел в колею как раз тех умствований, которых партия Стироса и боялась. Он постарался отвлечь Верховного Жреца на другую тему, но Туека нелегко было сдвинуть, если он садился на любимого конька свой метафизики.