– Наивысшее испытание, – настаивал Туек. – Видеть доброе во зле и злое в добром.
Выражение лица Стироса можно было описать только как глубочайший ужас. Туек – Верховный Помазанник Божий. Ни одному жрецу не дозволено сомневаться в этом! Выступи Туек открыто с такой концепцией – и может произойти то, что потрясает самые основы жреческой власти! Стирос явно задавался сейчас вопросом, не подошло ли время ПЕРЕВЕСТИ Верховного Жреца?
– Я никогда не предполагал, что смогу обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Жрецом, – сказал Стирос. – Но, может быть, я могу выдвинуть предложение, способное разрешить многие сомнения.
– Тогда выдвинь, – сказал Туек.
– В ее одеяниях можно было бы спрятать незаметные устройства, – так, чтобы мы могли ее слушать, когда она разговаривает с…
– По-твоему, Бог не узнает, что мы делаем?
– Такая мысль никогда не приходила мне в голову!
– Я не прикажу отвести ее в пустыню, – сказал Туек.
– Но если ей самой вздумается туда отправиться? – Стирос напустил на себя самое вкрадчивое выражение. – Она делала это много раз.
– Но не последнее время. Она словно потеряла необходимость советоваться с Богом.
– Разве мы не можем предложить ей? – спросил Стирос.
– Например?
– «Шиэна, когда ты наконец опять поговоришь со своим Отцом? Ты не жаждешь еще раз предстать пред Его очами?»
– Это больше звучит как понукание, чем как предложение.
– Я только предполагаю, чтобы…
– Святое Дитя не простушка! Она разговаривает с Богом, Стирос. Бог может нас жестоко покарать за такую дерзость.
– Разве Бог не послал ее сюда, чтобы мы ее изучали? – спросил Стирос.
По мнению Туека, это было слишком близко к ереси Дроминда.
Он метнул на Стироса убийственный взгляд.
– Я имею в виду, – сказал Стирос, – что Господом наверняка предначертано, чтобы мы учились от нее.
Туек сам говорил это множество раз, никогда не слышав в собственных словах курьезного эха слов Дроминда.
– Ее нельзя понукать и испытывать, – сказал Туек.
– Боже, упаси! – сказал Стирос. – Я буду сама святая осторожность. И все, что я узнаю от Святого Ребенка, будет немедленно тебе доложено.
Туек просто кивнул. У него были свои возможности всегда быть уверенным, что Стирос ему не лжет.
Последующие коварные подначки и испытания немедленно докладывались на Дом Соборов через Тамалан и ее подчиненных.
– Шиэна выглядит задумчивой, – докладывала Тамалан.
Среди Преподобных Матерей на Ракисе и тех, кому это докладывалось, задумчивый вид Шиэны имел объяснение. Происхождение девочки было вычислено давным-давно. Колкие намеки Стироса заставляли девочку страдать ностальгией. Шиэна хранила мудрое молчание, но явно много думала о своей жизни в деревушке первопроходцев. Несмотря на все страхи и опасности, для нее то время было явно счастливым. Она припоминала смех, угадывание погоды по установке места в песке, охоту за скорпионами в трещинах, деревенские хижины, вынюхивание спайсовых выбросов. Из одних лишь повторяющихся путешествий Шиэны в определенную область пустыни Орден верно вычислил, где находилась ее сгинувшая деревня, и что с ней произошло. Шиэна часто глядела на одну из старых карт Туека на стене своих апартаментов.
Как и ожидала Тамалан, однажды утром Шиэна ткнула пальцем в то место на стенной карте, которое постоянно привлекало ее внимание.
– Отвезите меня туда, – распорядилась Шиэна своим прислужницам.
Был вызван топтер.
Жрецы оживленно слушали в кружившем высоко над пустыней топтере, как Шиэна вновь призвала из песков свою судьбу. Тамалан и ее советницы, настроенные на волну приема жрецов, наблюдали с неменьшей живостью.
Даже самого отдаленного напоминания о деревушке не сохранилось в покрытой дюнами пустыне, где Шиэна приказала себя высадить. Однако на этот раз она использовала тампер. Еще одно из ехидных предложений Стироса, сопровождаемое тщательными инструкциями о том, как использовать древнее средство вызова Разделенного Бога».
Пришел червь.
Тамалан, наблюдавшая по собственному каналу, подумала, что червь этот – средних размеров. «Примерно пятидесяти метров в длину», – прикинула Тамалан. Шиэна стояла всего лишь в трех метрах от его распахнутой пасти. Наблюдателям были ясно видны всполохи пламени из внутренних топок червя.
– Скажешь ты мне, зачем ты это сделал? – осведомилась Шиэна.
Она не отпрянула от жаркого дыхания червя. Песок поскрипывал под чудовищем, но она ничем не показывала, что слышит это.
– Ответь мне! – приказала Шиэна.
Червь ничего ей вслух не ответил, но Шиэна, как будто прислушивалась, склонила голову набок.
– Тогда ступай, откуда пришел, – сказала Шиэна, взмахом руки отсылая червя.
Червь покорно развернулся и ушел в глубь песков.
Целыми днями, пока Орден с великим весельем наблюдал за ними, жрецы обсуждали эту короткую беседу. Шиэну спрашивать нельзя, иначе она узнает, что ее подслушивали. Как и прежде, она отказывалась обсуждать что-либо, связанное с посещением пустыни.
Стирос продолжал свои коварные происки. И результат был именно таков, какого ожидал Орден: без всякого предупреждения Шиэна могла однажды проснуться и заявить:
– Сегодня я отправляюсь в пустыню.
Порой она использовала тампер, порой танцем призывала червя. Из песков, далеко за видимостью из Кина или другого населенного места, к ней приходили черви. Шиэна в одиночестве стояла перед червем, разговаривала с ним, пока другие слушали. Тамалан находила отчеты, проходившие через ее руки перед отправкой на Дом Соборов, восхитительными.