— И при всем том главные наказания болезненны, — сказала она. — Они также эмоционально болезненны. Эмоция, пробуждаемая наказанием, всегда является той, которую мы разглядели как главную слабость повинного — и поэтому наказание усиливается.
Страх вошел в Данкана. Что они сделают со стражами? Он не мог говорить, но в том и нужды не было. Тамалан еще не закончила.
— Наказание всегда завершается десертом, — сказала она и хлопнула руками по коленям.
Данкан нахмурился. Десерт? Это часть пиршества, как может пиршество быть наказанием?
— Это не на самом деле пиршество, но идея пиршества, — сказала Тамалан. Ее костистая рука описала круг в воздухе. — Приходит десерт, что-то абсолютно неожиданное. Наказуемый думает: «Ага, я наконец прощен!» Ты понимаешь?
Данкан покачал головой из стороны в сторону. Нет-нет, он не понимал.
— В этом и есть сладость момента, — сказала она. — Ты прошел через все, причиняющее боль пиршества, и достиг в конце чего-то, что ты способен смаковать. Но! Пока ты смакуешь это, и приходит самый болезненный момент из всех — понимание, что это не удовольствие напоследок. Нет, разумеется. Это — главная боль самого главного наказания. Это накрепко связано с преподносимым Бене Джессерит уроком.
— Но что она сделает с охраной? — Данкан с трудом заставил себя произнести эти слова.
— Я не могу сказать, как именно накажут каждого. Мне нет нужды это знать. Я могу тебе только сказать, что для каждого из них это будет по-разному.
Тамалан ничего больше не скажет. Она вернулась к лежащему перед ней уроку на завтрашний день.
— Завтра мы продолжим, — сказала она, — изучать происхождение различных акцентов и разговорного галаха.
Никто больше не ответит на его вопросы о наказаниях. Даже охранники, когда он потом их повстречал, отказались говорить о своих испытаниях. Некоторые реагировали сухо на его заискивания, и никто с ним больше не хотел играть. Не было прощения среди наказанных. Хоть это было абсолютно ясно.
«Будь ты проклята, Шванги! Будь ты проклята, Шванги!..» Оттуда-то и началась его глубокая ненависть к ней. Его ненависть к ней разделили все старые мегеры. Будет ли эта молодая, как все старые?
«Будь ты проклята, Шванги!»
Тогда он потребовал от Шванги:
— Зачем тебе было их наказывать?
Шванги некоторое время помолчала, не зная, что ему ответить, затем сказала:
— Здесь, на Гамму, для тебя опасно. Есть люди, желающие причинить тебе вред.
Данкан не спрашивал почему. Это была еще одна область вопросов, на которые ему еще никогда не отвечали. Даже Тег не ответит, хотя само присутствие Тега подчеркивало тот факт, что ему грозит опасность.
Майлс Тег был ментатом, который должен знать много ответов. Данкан часто замечал, как глаза старика поблескивают, говоря о том, что его мысли блуждают где-то далеко. Но ментат не давал ответа на такие вопросы, как: «Почему мы здесь, на Гамму?», «От кого ты меня охраняешь?», «Кто хочет причинить мне вред?», «Кто мои родители?».
При всех этих вопросах он натыкался на молчание, или иногда Тег мог проворчать:
— Мне нельзя тебе отвечать.
Библиотека была бесполезна. Он выяснил это, когда ему было восемь лет и главной его наставницей была неудавшаяся Преподобная Мать по имени Луран Гиэза — не такая древняя, как Шванги, но уже достаточно в годах: за сотню ей перевалило в любом случае.
Библиотека поставляла ему информацию о Гамму: Гиди Прайм, Харконенны и их падение, различные конфликты, во время которых Тег был командующим. Ни одна из этих битв не обернулась большой кровью. Некоторые комментаторы писали о «бесподобных дипломатических способностях» Тега. Но один факт вел к другому, Данкан узнал о времени Бога-Императора и об укрощении его подданных. Эта эпоха на недели завладела вниманием Данкана. Он отыскал среди материала библиотеки старую карту и спроецировал ее на фокусную стену. Накладываемый голос комментатора сообщил ему, что этот самый Оплот был Центром Управления Рыбословш, покинутым во время Рассеяния.
Рыбословши!
Данкану захотелось жить в то время, служить одним из советников-мужчин в женской армии, поклонявшейся Богу-Императору.
«О, если б только жить на Арракисе в те дни!»
Тег с удивительной охотой шел на разговоры о Боге-Императоре, всегда называя его Тираном. Замок библиотеки открылся, и информация об Арракисе-Ракисе хлынула на Данкана.
— Увижу ли я когда-нибудь Ракис? — задал он Гиэзе вопрос.
— Тебя и готовят для жизни там.
Этот ответ его изумил. Он в новом свете увидел все то, чему его учили об этой отдаленной планете.