Каликст III даже создал самостоятельный папский военный флот. План сработал наполовину. Армия крестоносцев под предводительством Яноша Хуньяди в 1456 году одержала блестящую победу над турками под Белградом, остановив напор османских завоевателей на этом направлении почти на полстолетия. Выступление на море между тем задерживалось, и Каликст умер, не дождавшись его. В сентябре 1463 года на заседании консистории новый понтифик, Пий II, заявил, что он сам станет во главе объединенного папского и венецианского военных флотов.
Вот как описывает данное мероприятие, а точнее его провал Никколо Маккиавелли: «Надежды столь окрылили папу, что он выехал из Рима в Анкону, где должны были соединиться все участники похода, и оттуда венецианцы обещали на своих судах переправить их в Словению. Однако после прибытия папы в городе этом собралось такое количество войск, что за несколько дней припасы, имевшиеся там, и все продовольствие, какое можно было доставить из округи, оказались съеденными, и все без исключения страдали от голода. К тому же не было денег для раздачи неимущим участникам похода и оружия для тех, кто его не имел… венецианцы послали одного капитана с несколькими галерами — больше для того, чтобы пустить пыль в глаза и сделать вид, что выполняют обещание, чем для действительной перевозки войск. Кончилось тем, что папа, будучи человеком старым и больным, умер в разгар всех этих трудностей и неустройств, а после его смерти все разошлись по домам».
Таким образом, и из этого чуть было не начавшегося похода ничего не вышло. Папский престол занял кардинал Пьетро Барбо, взявший имя Павла II (1464–1471). До своего избрания он также обещал начать крестовый поход, однако при этом в отличие от предшественников уже не питал иллюзий, ясно сознавая, что широкий антиосманский альянс неосуществим на практике. Усилия Ватикана сосредоточились не на громоздких дорогостоящих проектах с сомнительными шансами на успех, а на «адресной» помощи тем христианским государствам, которые вели с турками борьбу не на жизнь, а на смерть, сражаясь за свою независимость.
В тот самый момент, когда начинались переговоры между Римом и Москвой о сватовстве Зои Палеолог, а именно в 1468–1469 годах, вопрос о широкомасштабном антитурецком походе более не являлся приоритетным для римской курии и не мог служить основанием для выбора московского государя в качестве жениха для византийской принцессы. При преемнике Павла II — Сиксте IV, избранном на папский престол в июле 1471 года, идея крестового похода и вовсе была дискредитирована: средства, собираемые на борьбу с османами, уходили в карманы многочисленных родственников папы. Современники Сикста острили: «Реальными турками являются в настоящее время папские племянники».
Неистовый Виссарион
Возможно, куда более заманчивой Ватикану представлялась перспектива насаждения на Руси униатства. После заключения в 1439 году на Флорентийском соборе унии между католической церковью и константинопольским патриархатом цель эта казалась вполне достижимой. Уния означала признание византийским православием папской власти, а также догматических позиций западной церкви, в особенности католического понимания никейского символа об исхождении св. духа «и от сына» — filioque.
На соборе восточное духовенство долго сопротивлялось западному истолкованию символа. Нуждавшийся в немедленной помощи византийский император заставил греческих священников не только согласиться с католической версией, но и признать главенство папства над всей церковью. Однако в Константинополе развернулось широкое движение протеста против унии. Восточные патриархи на соборе в Иерусалиме в 1443 году провозгласили отлучение всех приверженцев Флорентийского сговора, а униатского патриарха Григория Мамма низложили.
Потерпел неудачу и московский митрополит грек Исидор, который, вернувшись из Флоренции, пытался завести в русской церкви новые униатские порядки. Но в Риме полагали достичь успеха, сделав выводы из неудачи Исидора. Главный же урок состоял в смене тактики: не идти в лобовую атаку, а подготовить Россию к унии, исподволь воздействуя соответствующим образом на московскую элиту и в первую очередь на великого князя и его ближайшее окружение.