Причины и механизм поражения
Нетрудно догадаться, что главные причины, по которым были организованы гонения на еретиков, кроются в том, что господствующая Церковь увидела в лице этого движения угрозу своему монопольному владычеству над людьми. Как мы уже отмечали выше, движение это достигло по всей стране значительных масштабов. Наконец, тот факт, что оно проникло в Кремлевский дворец и было принято некоторыми членами царственной семьи, не мог не вызывать у ортодоксальной партии опасений в скорой утрате своего прежнего влияния. Поэтому в ход был пущен в первую очередь не «духовный меч», но дворцовые интриги. Интриги, многократно усиленные тем, что в них личные амбиции некоторых лиц совпали с интересами наиболее реакционных представителей официальной Церкви. Поэтому при рассмотрении обвинений жидовствующих, необходимо учитывать еще и политический аспект проблемы. Вот почему мы приводим ниже краткое описание событий, происходивших в Кремле и за его пределами и имеющих непосредственное отношение к движению жидовствующих и борьбе с ним.
У Иоанна Васильевича от его супруги Марии в 1458 году родился сын, названный также Иоанном, который должен был после отца наследовать великокняжество. Княжич был, как повествуют летописцы, любим народом за свою доброту и отвагу. В жены он взял Елену, дочь молдавского государя — человека необыкновенно храброго и благородного. В семье наследника престола родился сын, названный Дмитрием. Тем временем Мария, супруга Иоанна Васильевича, скончалась в 1467 году, и радетели Иоанна стали подыскивать ему другую спутницу жизни. Ею стала царевна Софья (или Зоя).
Остановимся немного на том, кем же была будущая супруга Иоанна и какую роль она сыграла в европейской и русской истории.
Последний греческий император Константин до предела возможностей сопротивлялся туркам, но не смог отстоять Константинополь, последний оплот некогда цветущей империи. Магомет II взял этот город, и имя Аллаха прозвучало под сводами св.Софии. Дмитрий и Фома, братья Константина, находились в это время в Пелопонесе и понимали, что их господству пришел конец. Чтобы спасти себя, Дмитрий отдал свою дочь в гарем султану, а Фома Палеолог, господарь морейский, в 1460 году убежал в Рим, где папой тогда был Пий II. Рим всегда предоставлял убежище государям, лишившимся короны. Фому поместили за счет папы в Санто–Спирито в Сассии, обширном здании, расположенном в Леоновом квартале. Ежемесячное содержание в 300 золотых экю было назначено принцу, потерявшему свое государство. Но Фома не прижился в Риме, и вскоре (в 1465 г.) умер. Его дети (в том числе и Зоя) приехали в Рим уже после его смерти.
Воспитанием Зои в Риме занялся сам кардинал Виссарион, о личности которого мы просто не можем не сказать. Бедный и темного происхождения, достигший высокого положения своими заслугами и талантами, грек по национальности, этот человек сыграл неоцененную до сих пор роль в истории католицизма, да и в русской и мировой истории. Переживший многих пап, превосходящий их во много крат как своим интеллектом, познаниями, так и деятельным участием во всех делах Церкви, он в течение многих лет «определял погоду» в Ватикане. Папы волей–неволей подстраивались под могущественного кардинала, который был связующей нитью и олицетворением политики Ватикана. Именно ему история обязана заключением знаменитой Ферраро–Флорентийской унии. Вот этот–то человек и стал по–своему воспитывать и обучать Зою.
Какие же цели преследовал Виссарион, сначала занимаясь воспитанием Зои, а затем сватая ее (именно ему принадлежала инициатива сватовства) за российского государя? Взоры Виссариона из римской резиденции были обращены на Восток: во–первых, на Византию, а во–вторых, на Россию. Ни для кого не было секретом, что за этими взорами стояло стремление подчинить православие католицизму. Но какие для этого употреблялись средства и какого масштаба действия ради этого планировались в тайной папской канцелярии, мы узнаем лишь в конце времен. Вполне возможно (однако мы не будем этого утверждать), что и нападение турок на Византию было вначале продумано в Риме. У папы и кардинала были доверенные люди во всех царствах и на всех уровнях, которые и своими советами, и распускаемыми слухами, и провокационными действиями умели приводить определенные планы в действие. Были такие люди и в Москве. И самым ярким из них был хорошо знакомый Виссариону человек (а возможно, и родственник его), Иван Фрязин, известный в Италии под своим настоящим именем — Джан Баггиста делла Вольпе. Он происходил из Германии, из знатного рода юристов и прославленных полководцев. Его герб был красноречив: золотая лисица, стоящая на задних лапах среди лазоревого поля. Его семья владела в Венеции сокровищами и виллами, не уступавшими княжеским. Но склонная к авантюрам душа Вольпе требовала приключений и больших предприятий. Неизвестно, с какой целью он отправился в 1455 году к татарам, а спустя некоторое время появился среди русских и занял место монетчика при дворе Иоанна III. В Москве он был православным (за что Иоанн пожаловал его большим домом и многими милостями), в Риме — католиком. Иван Фрязин и был тем человеком, который убедил Ивана III сватать Зою, и с этой целью он же в марте 1469 года отправился в Италию.
«В лето 6980… Toe же зимы по рождестве Христове на–чаши являться звезды хвостатые. Toe же зимы послал князь великий Ивана Фрязина по царевну в Рим»[111].
Виссарион прекрасно понимал, что честолюбие Иоанна, польщенного возможностью породниться с греческими императорами, и его желание утвердить на Руси великодержавие, не устоят перед искушением жениться на Зое. Взамен же этот тонкий политик явно ничего не требовал, зная нетерпимость русских к латинянам, но рассчитывал руками русских освободить Грецию от турок, а когда это будет сделано, то подчинить и Русь, ослабленную войной, и Грецию, потерявшую все свое могущество, влиянию Рима. Через кого это можно было сделать, как не через жену русского царя, которую воспитал сам Виссарион и которая, как он предполагал, будет обладать почти неограниченным влиянием на своего супруга. В 1472 году состоялось царское бракосочетание в Риме (где место жениха вместо Иоанна занимал Вольпе), и царская супруга отправилась в Москву. Наверное, никто при русском дворе не знал (это неизвестно и доныне даже многим историкам), что Зоя (или Софья), на которой в 1472 году суждено было жениться Иоанну, как раз в год смерти его первой супруги выходила замуж за одного из богатейших людей Италии — князя Параччиоло. Через год–другой она освобождается от него (каким образом — неизвестно, но, учитывая религию той страны, в которой это происходило, не иначе как через смерть князя) и опять появляется на сцене в образе невинной невесты.
Однако дальнейшие события развивались уже не так, как того хотелось Виссариону. Прибыв в Москву и прочувствовав то расстояние и ту пропасть, которая отделяла (и до сих пор отделяет) Россию от Запада, Софья решила действовать по своему усмотрению и проводить в жизнь свою, а не Виссарионову политику.
Итак, мы рассмотрели «западный» аспект внедрения Софьи в русский царствующий дом. Но перед нами неизбежно встает факт: в то время, когда долгим татарским игом византийская традиция на Руси была ослаблена, с подачи Рима мы получили греческую царевну, вместе с которой на Русь нахлынул свежий поток византизма. Может быть, это и не входило в планы Рима, но вполне может статься и иначе. Воспитывая Софью в традициях католицизма и посылая ее проводить это учение в Москве, Рим рисковал, в сущности, немногим: даже если Софья и потянулась бы в Москве не к католицизму, а к византизму (что и произошло), то Рим все равно получал определенный плюс. Совершенно очевидно, что если бы Риму пришлось выбирать, какой ему видеть Русь: протестантскою (перефразируя Маркса, можно сказать, что в ту пору призрак протестантизма бродил по Европе) или православною, то из этих «двух зол» предпочтение было бы отдано последнему. Чувствуя на себе подземные толчки грядущей реформации и утрачивая постепенно свое былое могущество, Рим не хотел, чтобы эти же процессы развились и на Руси.
Ко времени, о котором наше повествование, Россия переживала необыкновенно сильную и уникальную по своему размаху религиозную борьбу. Есть все основания считать, что и сам Иоанн во многом склонялся к «еретикам». Доподлинно известно, что его невестка Елена придерживалась этой веры и в ней же воспитывала сына Дмитрия. Своим примером и контрастом с окружающими она оказала огромное влияние и на своего супруга, наследника престола Иоанна Младого. Но тому не суждено было как–то проявить себя, потому что в 1490 году он слегка приболел, был «залечен» докторами Софьи и в страшных мучениях скончался. В том же году состоялся первый Собор, осудивший еретиков и предавший их проклятию. Но реформационное движение все ширилось, размывая почву под официальной Церковью. Осудившие еретиков церковники ожидали спустя два года после указанного выше Собора конца мира. И когда этого конца, как и предсказывали «еретики», не последовало, движение обрело еще большие масштабы.