Но Джек был защитником извечных человеческих представлений и принципов: один человек — одна голова, один человек — один ум, одно сердце и одна точка зрения. Джека ничуть не волновал вопрос, был ли великан каким-то особенно великанистым великаном. Он хотел знать только одно: был ли он добрым великаном, то есть великаном, способным творить для нас добро. Каковы были его религиозные воззрения, его взгляды на политику и гражданский долг? Любил ли он детей? Или он любил их только в самом мрачном и зловещем смысле этого слова? Питал ли он добрые чувства (если воспользоваться этой изящной фразой для описания эмоционального здоровья)? Чтобы это выяснить, Джеку порой приходилось потыкать великана мечом.
В старой и правдивой сказке о Джеке — победителе великанов отражена, в сущности, вся история человека. Если бы она была так понята, нам не понадобились бы ни библии, ни исторические сочинения. Но современный мир, судя по всему, совершенно ее не понимает. Современный мир, как и мистер Уэллс, стоит на стороне великанов; это самая безопасная позиция и потому самая неприглядная и прозаичная. Современный мир, превознося своих маленьких цезарей, говорит о силе и отваге — но, похоже, не замечает извечного парадокса, возникающего при соединении этих понятий. Сильный не может быть отважным. Только слабый может быть отважным; и при этом на практике в момент сомнений люди считают сильными только тех, кто может быть отважным.
Единственное, что мог бы сделать великан, чтобы подготовиться к схватке с неумолимым Джеком, — так это постоянно сражаться с другими великанами, раз в десять больше его самого. То есть уже не быть великаном, а стать Джеком. Поэтому-то сочувствие маленьким или побежденным, в котором нас, либералов и националистов, часто упрекают, отнюдь не бесполезная сентиментальность, как представляется мистеру Уэллсу и его друзьям. Это первый закон практической отваги. Быть в лагере слабейших значит принадлежать школе сильнейших. Трудно вообразить что-либо более благотворное для человечества, чем появление расы Сверхлюдей, с которыми простым смертным придется сражаться, как с драконами.
Если Сверхчеловек лучше нас, то нам, разумеется, нет нужды сражаться с ним. Но тогда почему бы не назвать его святым? Если же он просто сильнее (будь то физически, духовно или морально — не суть важно), тогда ему придется считаться с нами, по крайней мере из-за нашей силы. Если же мы слабее его, то это вовсе не означает, что мы должны быть слабее самих себя. Если мы недостаточно высоки, чтобы коснуться коленей великана, то это не означает, что мы должны стать еще ниже, опустившись перед ним на колени. По сути дела, в этом смысл всего современного преклонения перед героями и прославления Сильного Человека, Цезаря, Сверхчеловека. Коль скоро Сверхчеловек — нечто большее, чем человек, мы должны быть чем-то меньшим.
Несомненно, существует более древний и прекрасный культ героев, чем нынешний. В древности герой был, подобно Ахиллесу, более человечным, чем само человечество. Сверхчеловек Ницше холоден и одинок. Ахиллес так безрассудно любит своего друга, что, потеряв его, в порыве отчаяния крушит целые армии. Печальный Цезарь в пьесе Шоу с бесплодной гордостью изрекает: «Тот, кто никогда не знал надежды, не может отчаиваться»[14].
Богочеловек древних ответствует с вершины жуткой горы: «Есть ли болезнь, как моя болезнь?»[15] Великий человек — не тот, кто настолько силен, что чувствует меньше других людей; это человек, который настолько силен, что чувствует больше. И когда Ницше говорит; «Эту новую скрижаль даю я вам: станьте тверды», то на самом деле он изрекает: «Эту новую скрижаль даю я вам: станьте мертвы». Чувствительность — вот первооснова жизни.
За последним аргументом я вновь хочу обратиться к сказке о Джеке — победителе великанов. Я так подробно остановился на теме великанов у мистера Уэллса не потому, что она занимает какое-то особое место в его сознании; на мой взгляд, Сверхчеловек в его космосе не кажется таким великим/как у Бернадра Шоу. Я затронул эту тему совершенно по другой причине: как мне представляется, этот культ аморального героя завладел им в незначительной степени, и еще можно не дать этой ереси совратить одного из лучших мыслителей наших дней.
На протяжении своей «Новой Утопии» Уэллс не раз с восхищением ссылается на мистера У. Э. Хенли[16]. Этот умный, но несчастный человек всю жизнь восхищался некой неопределенной грубой силой и постоянно обращался к старинным народным сказаниям и балладам, к произведениям литературы древних времен, в которых он пытался найти восхваление силы и оправдание тирании. Но ничего подобного не находил. Ничего такого там нет. Образцом примитивной литературы можно считать сказку о Джеке — победителе великанов. Вся древняя литература пронизана восхвалением слабых. Народные сказания полны сочувствия к меньшинствам так же, как современные политики-идеалисты.
16
английский поэт, писатель и редактор газеты «Нэшнл обсервер» Уильям Эрнест Хенли (1849–1903)