Он долго откладывал это глобальное начинание – прежде всего не был уверен, как электроника станет взаимодействовать с его магией. Но неумолимо надвигавшийся двадцать первый век уже всем объяснил, что желает стать веком информационных технологий, и в конце концов Северус понял: отвертеться не удастся. К тому же, он обещал Макномаре выяснить, где дают гранты, а на заборах Заречья объявления по этому поводу почему-то не вешали. В итоге компьютер поселился в бывшей родительской спальне – единственной комнате, где Снейп мог гарантированно оградить бедную машину от магии. В кухне он без заклинаний не обходился, в гостиной постоянно пользовался всякими «Accio газета», в спальне, едва проснувшись, сонно бормотал «Lumos»… Увы, привычка колдовать в любой ситуации была неискоренима, тем более благодаря Блейзу искоренять её не пришлось.
Опять Блейз. Он всё чаще возникал в воспоминаниях, старый друг, так хорошо умевший становиться то незаметным, то душой компании. Сколько им тогда стукнуло, двадцать пять? Да нет, меньше. Когда Северус решил освоить две палочки? В восемнадцать, кажется. Тогда-то Забини и сказал – небрежно так бросил – что может достать «чистую», нигде не зарегистрированную. Дескать, знает канал поставки самоделок от хороших мастеров. Снейп тогда и на секунду не усомнился, какой это канал – у юного Забини склонность к бизнесу, желательно незаконному, проявлялась с младых ногтей. И, разумеется, тут же попросил: «Достань». Подумав, добавил: «Парочку».
С тех пор в ящике его дома в Тупике и в рабочем столе в подземельях лежало по нелегальной палочке. Позже Блейз притащил ещё одну, заявив: «Посмотри, мне кажется, она как для тебя сделана». Северус пять лет таскал её в левом рукаве; не раз она спасала жизнь. Кто знает, может, тогда тоже…
Запасливость – великолепное качество. Теперь у него целых три палочки, и двумя из них можно пользоваться без риска быть замеченным. Обе буковые, одна с драконьими сердечными струнами, другая с волосом единорога, тринадцать и десять дюймов.
Его собственная, купленная в одиннадцать лет у Олливандера, была невероятно дорогой для тогдашнего Северуса. У матери после этого приобретения денег практически не осталось; школьную мантию откопали в магазине подержанной одежды, а учебники ему и вовсе достались даром благодаря фонду поддержки малоимущих. Зато палочка получилась знатная: тёмный карпатский ильм и драконьи жилы, девять дюймов, класс «А» – самое то для слизеринца. У Люциуса оказалась такая же, только подлиннее. Дюймов тринадцать, кажется. Точно, тринадцать. Малфоя это забавляло: между ними четыре года разницы, между палочками – четыре дюйма.
Теперь палочка, самая короткая на курсе – выпендриться Снейпу удавалось даже не нарочно, – скромно лежала в дальнем ящике стола. Северус и не прикасался к своей красавице, боялся, что какой-нибудь маньяк в Министерстве маразмагии отслеживает пропавшие артефакты. Паранойя, конечно; но, в конце концов, он и жив-то благодаря паранойе. А также Слагхорну. И Блейзу.
Да ладно, если перечислять всех, благодаря кому он, несмотря ни на что, – до утра будет сидеть, пальцы загибать. А тетради кто проверит? Блейз?
Жалко; палочка, которая осталась в Хогвартсе, была удобнее: тёмный орех, единорог, десять с четвертью. Тринадцать дюймов для него многовато; по утрам Северус норовил заехать себе по носу, зажигая свет или раздёргивая шторы. Впрочем, спасибо и за это, дорогая судьба и старый добрый Забини.
Компьютер, кладезь современной мудрости, поведал Снейпу дивное. Оказывается, любая школа безо всякого исключения могла выставить участников на многоуровневые соревнования «для продвинутых»*, просто государственным школам об этом обычно забывали сообщить. А зачем? Тем лодырям, что там учатся, дай Бог обычное тестирование сдать, куда им с их рылом в калашный ряд… Северус почитал вопросы прошлых лет, хмыкнул и задумался.
Последствия, как обычно, пришлось расхлёбывать детям.
Снейп был коварен. Он проверял качество знаний своих учеников способом, который не подводил его на протяжении долгих лет. Один из немногих приёмов, не подвергшийся репрессиям вследствие изучения Северусом педагогики ввиду неизменной успешности. Заключался чудо-способ в том, что студенты получали россыпью вопросы разной сложности, но требующие ответов примерно одинакового объёма. Трудные задания маскировались под обычные, и вся эта каша вываливалась на детей во время контрольных; в условиях маггловской школы Снейп использовал ещё и устный опрос. Если тема усвоена крепко, то сложные вопросы берутся так же хорошо, как простые. Особенно замечательно фокус работает именно в устной форме: стремительный обстрел класса вопросами не даёт задуматься, почему учитель спрашивает материал, прямо не прописанный в учебнике.