Кроме деловых время отнимали и личные послания. Выпускники рассказывали курьёзные случаи о пользе биологии в повседневной жизни строителя, студенты естественно-научного колледжа, неожиданно пережившего атаку зареченских подростков, спрашивали совета. В конце почти каждого письма непременно отмечалось, что его автор смотрел фильмы про Гарри Поттера и всё равно не представляет в роли Снейпа никого кроме Снейпа.
Биолога из Литл-Бери уже знали и в Лондоне, посмеивались над фамилией и слали заманчивые предложения трудоустройства. Северус упрямился. Ему нравился Риверсайд, нравился Макномара, наконец, нравилось родное Заречье. Каждое лето в городке запускали слух, будто Снейп согласился работать в каком-то жутко дорогом колледже на сумасшедшую зарплату; немедленно в Тупик Прядильщиков начиналось паломничество зарёванной мелкоты, которая не успокаивалась, пока не вырывала у учителя страшную клятву, что никуда он от них не денется.
Снова заходил Имран Кадури с сияющим сыном, ныне студентом Манчестерского естественно-научного колледжа. Благодарил, хвастался, как хорошо его сын отвечал на экзаменах – «вай, десять гяуров сбежалось послушать!». Мехмет смущённо улыбался.
Миссис Смит стала частой гостьей, правда, всегда брала с собой сына: муж работал, девочки учились, и маленького Стивена оставить было не с кем.
Дети приходили почти ежедневно. Кажется, для удобства общения они установили график. Северус не интересовался. Причём трудолюбивые зареченские не только чаи гоняли, но ещё и помогали. Под чутким руководством Снейпа землю вокруг дома засадили лекарственными растениями. Со стороны казалось, будто во дворе разбит изысканный цветник: ребятишки не признавали грядок, им подавай узорчатые клумбы. О ландшафтном дизайне юные балбесы понятия не имели, зато фантазией обладали буйной. Камейные профили, волнующееся море с одиноким парусом, два футболиста и мяч… В полузаброшенном Тупике Прядильщиков это великолепие смотрелось дико.
Гербу Слизерина Северус решительно воспротивился. Зареченские расстроились: они уже подобрали зелень изумительного изумрудного оттенка. Пришлось срочно докупать жёлтенькие цветочки для лепрекона, танцующего на лесной полянке.
Поэкспериментировав у любимого профессора, детишки взялись за собственные дворы. Там, к сожалению, никто им рисовать гербы не запрещал. В результате хозяйственные главы семейств, посмотрев на художества отпрысков, открыли фирму по озеленению. Заброшенный парк Литл-Бери стал достопримечательностью округи и по совместительству – отличной рекламой. Из-за реки посыпались заказы.
Вернон Касл уже открыто гулял с Аннабель, звал на свадьбу, как только невеста закончит колледж. Сам он работал охранником в ювелирном магазине, копил на собственное дело. По вечерам заходил к Северусу – делился грандиозными планами возрождения Литл-Бери. Горячился, размахивал руками: «Зачем уезжать к чёрту на рога, если и здесь можно отхватить приличный кусок? У нас хватает места для кучи производства. Зарплаты, говорят, большие платить придётся, ишь, чего удумали! Да те же арабы за пару фунтов сделают и благодарить будут, у нас же и цены не столичные!». Северус кивал, поддакивал, замечал, что цены здесь даже не манчестерские… Про себя думал: когда Вернон выставит свою кандидатуру на пост мэра – надо сходить, проголосовать. И коллег подбить. Хотя они сами догадаются, не маленькие.
Лето сменялось осенью, осень – зимой, и Хогвартс снился Снейпу всё реже.
С днём рождения вышел конфуз. Милые детки, чтоб им пусто было, явно нелегальным путём достали личное дело Северуса и вычитали там про десятое марта. Шутки шутками, но поздравляли регулярно и практически так же массово, как на Рождество. Вечером, распаковывая подарки, Снейп невесело усмехался и бормотал: «Ну, Ремус, с днём рождения?». Впрочем, года через два праздновать весной стало привычнее, чем зимой, и всё реже девятого января вспоминалось, что сегодня вообще-то дата. Обычный день: в гостиной набился «снейпятник», жарко обсуждает вопросы прошлого соревнования, гадает, какие сюрпризы преподнесёт следующее. Восходящая звезда биологических конкурсов, одиннадцатилетний Адальберто Ривера, пытается изобразить диплодока; учитывая субтильное сложение пацана, выходит забавно. Если бы он это ещё не на столе делал… Ну вот, чуть пиалу не сшиб! Джалиль Кадури делает страшные глаза и с непередаваемым арабским акцентом обещает вот прямо сейчас снять corium* и отшлёпать по gluteus maximus**. «Три дня сидеть не сможешь, «Популярной зоологией» клянусь!». Народ косится на увесистую книженцию и соглашается: да, особенно если после corium ещё и здоровенной томиной по голове зарядить. Эштон Сакспур берёт пиалу, задумчиво глядит на неё и предлагает использовать в качестве чашки Петри. Отовсюду слышатся негодующие возгласы: «Сбрендил, да? Она ж непрозрачная!», «Уж лучше от пластиковой бутылки верх отрезать!», «Я твой дурной голова вместо чашки Петри приспособлю, а ну поставь пиала на место, ты, гибрид ишака с безмозглый табуретка! Пиала мастер делал, тебя кто делал – не знаю!» Бейзил Дэниэлсон видит, как умница Эштон переживает свежеотмороженную глупость, и быстренько переводит разговор на микрофлору кишечника.