Мурина оказалась женщиной лет тридцати. По голосу мне показалось, что она будет моложе. Выглядела, впрочем, неплохо: ухоженная, стройная, фигуристая. Хорошо одетая, хоть и в деловом стиле. Протянула руку, улыбнулась — сдержанно, профессионально.
— Елена. Мы с вами вчера разговаривали.
— Рад знакомству. Маркиз Скуратов. Вы одна? Я думал, привезёте оператора и… Ну, кто там ещё обычно участвует в таких мероприятиях?
— Это ни к чему. Я предпочитаю записывать.
— На диктофон?
— Ни в коем случае. Только стенография.
Это лишь утвердило меня в подозрении, что Мурина и есть тот самый связной, встречу с которым обещал мне Юматов.
— Значит, много места нам не понадобится, — сказал я. — Поговорим в кабинете.
— Как вам угодно, Ваше Сиятельство.
Мы прошли в малый кабинет, сели напротив друг друга.
— Нас прослушивают? — как бы невзначай обронила гостья, доставая из портфеля блокнот и ручку.
— Нет, а что?
Мурина посмотрела мне в глаза, будто изучая.
— Видела вас по телевизору, но не думала, что вы так молоды. Не обижайтесь, это комплимент. В таком возрасте стать национальным героем — это большая редкость. Даже не припомню подобных случаев.
— Уверен, история их знает.
Повисла небольшая пауза.
— Ваше Сиятельство, полагаю, вы уже догадались, что интервью мне нужно лишь как повод с вами встретиться? — произнесла Мурина.
Так, уже горячо. Кажется, сейчас она раскроет карты.
— Нельзя ли пояснить? — спросил я.
— Я от товарища Юматова. Мне передали, что вы в курсе.
— Что со мной должен выйти на связь его человек? Да.
— Ну, вот она, я, — холодно улыбнулась Мурина. — Предлагаю сначала обсудить ближайшие дела, а затем я задам несколько вопросов для интервью. Мой журнал всерьёз рассчитывает его напечатать. Это же первое интервью героя Камнегорска.
Я поднял руку, останавливая её.
— Без обид, но говорить о делах я с вами не стану.
— Почему? — удивлённо подняла брови моя собеседница. — Разве вы не…
— Поясню. Вы явно птица не того полёта. Мне сказали, что вы связная, и думаю, так оно и есть. Я же предпочитают разговаривать с тем, кто стоит здесь у руля. Мне не интересно играть в сломанный телефон.
Мурина нахмурилсь.
— Но это невозможно, Ваше Сиятельство. Вы же понимаете, что конспирация требует…
— Мне не нравится вас прерывать, но это не обсуждается. Передайте тому, кто заправляет в городе вашей агентурой и получает распоряжения из Старгорода, что вести дела я буду только с ним. Считайте, что на этом ваша миссия окончена.
Мурина открыла было рот, чтобы возразить, но, видимо, сообразила, что спорить бесполезно.
— Хорошо, — сказала она нехотя. — Передам. Не знаю, каким будет ответ.
— Думаю, я знаю. А теперь, если это действительно необходимо, давайте начнём интервью. Чтобы вам было, что показать своему начальству в редакции.
— М-м… Ну, хорошо. Как скажете. Ваше Сиятельство, — перелистнув пару страниц блокнота, Мурина щелкнула ручкой и приготовилась записывать. — Итак первый вопрос: когда вы чудом уцелели после нашествия гулей на ваш удел, думали ли вы о том, что однажды сможете отомстить за смерть родителей?
Глава 11
Через день мне пришёл с почтой конверт, подписанный Еленой Муриной. Вскрыв его, я нашёл внутри напечатанное на твёрдом картоне приглашение на выставку работ некоего Артура Каледина в Музее современного искусства. Был, оказывается, в Камнегорске и такой. На карточке был также указаны зал — пятый — и время. «Буду рада увидеть вас в четверть седьмого», — гласила сделанная от руки приписка. Выглядело это так, словно Мурина назначала мне свидание. Что ж, посмотрим, как пройдёт.
На следующий день после школы я заехал домой переодеться для вечернего выхода. Судя по указанному в приглашении времени, предполагался ужин, а не только просмотр произведений современного искусства.
Я отправился в музей так, чтобы прибыть либо ровно в срок, либо чуть позже. Негоже проявлять в таких делах нетерпение. Путь занял минут сорок: здание располагалось в Белом секторе, хоть и ближе к его окраине.
— Вот он, — сказала Марта, когда мы свернули направо и покатили вдоль трамвайных путей в сторону сверкающей в лучах клонящегося к горизонту солнца полусферы, словно вросшей в асфальт.
Её поверхность была составлена из слегка вогнутых ячеек, что делало здание музея похожим на гигантский мяч для гольфа, на который случайно наступили, вдавив наполовину в землю.