— Несите его в машину! — велела Горемыкина.
— Госпожа, вы уверены? — раздался грубый мужской голос. Явно принадлежал одному из тех, кто меня держал. — Это же обычный попрошайка.
— Не обычный он! — резко ответила Надежда. — Особенный! Божий отрок, милосердно посланный мне во спасение! Несите в машину, вам говорю! Быстро!
И меня потащили через площадь. Вскоре я уже полусидел-полулежал на заднем сиденье автомобиля. По обеим сторонам сели телохранители Горемыкиной.
— Куда прикажете? — удивлённо спросил новый голос.
Должно быть, шофёр.
— Домой! Вызову туда врача. Поезжай же, Пётр! Видишь ведь, плохо ему!
Машина тронулась. Ехать было недолго. Я изображал обморок ещё пару минут, а затем вдруг резко «пришёл в себя». Сел прямо, огляделся, пару раз недоумённо моргнул.
— Где это я⁈
— Всё в порядке, мы едем ко мне домой, — оживилась Горемыкина. — Сейчас врача тебе вызовем, он тебя осмотрит. Всё будет в порядке. Тебе плохо стало, вот я и…
— Выпустите меня! — воскликнул я в отчаянии и рванулся к двери.
Один из телохранителей ловко поймал меня.
— Идти мне надо! — простонал я, неубедительно отбиваясь.
— Не волнуйся, врач тебе поможет! — испугалась Надежда. — Успокойся, мальчик!
— Не нужен мне врач, — сказал я, замерев и серьёзно глядя ей в глаза. — Не болезнь это. А божий дар.
Горемыкина растерялась.
— Ну-у… — протянула, не зная, что ответить. — Всё равно ведь не помешает.
— Нет! Не надо врача!
— Хорошо-хорошо, только не волнуйся!
Я сел на место.
— Идти мне надобно.
— Послушай… Позволь мне о тебе позаботиться, — волнуясь, сказала Горемыкина. Она практически умоляла. — Куда ты пойдёшь? У тебя есть родители?
— Нет. Умерли.
— Значит, ты сирота, — женщина почти обрадовалась. — Я тебя покормлю и отпущу, если ты захочешь уйти. Обещаю!
Я ей, конечно, не поверил. Но это значения не имело. Уходить я и не собирался.
Уставился на неё серьёзно и внимательно. Выдержал паузу.
— Жалко мне тебя. Сердце твоё будто в тисках, — тяжело вздохнул. — Ладно уж… Только ненадолго.
— Конечно! — обрадовалась Горемыкина. — Как скажешь.
Через несколько минут машина въехала в ворота особняка. Не слишком большого. Остановилась возле крыльца.
— Вот тут я и живу, — неуверенно сказала Надежда. — Пойдём?
Я вылез из автомобиля, потоптался возле него, словно не решаясь.
— Идём же, не бойся, — подбодрила меня Горемыкина. — Уйдёшь, как сам захочешь. Чаю попьёшь. С пирожными.
Мы двинулись по ступенькам. Дверь открыл камердинер. Удивлённо приподнял брови, увидев меня.
— Это гость мой, — быстро пояснила Надежда. — Божий человек. Мы в гостиной чай будем пить.
Она сама повела меня по дому, пока мы не добрались до небольшой комнаты с креслами.
— Вели принести пирожных, — сказала камердинеру женщина. — Садись же, вот сюда, тут удобно, — это уже было адресовано мне.
Я опустился в одно из кресел.
— Как тебя зовут хоть? — робко спросила Горемыкина, заняв другое.
— Юра, — ответил я, осматриваясь так, чтобы стало ясно: в подобном доме я впервые.
— Сколько тебе лет? — продолжала допытываться Надежда.
— Не знаю. Богато живёшь. А счастья нет. Так ведь?
— Нет счастья, — кивнула Горемыкина, помрачнев.
— Чувствую, что страдаешь ты сильно, — проговорил я, глядя на неё с сочувствием. — Это потому что дело не доделала. Вот и лежит оно у тебя на сердце камнем неподъёмным. Сколько ни молись, одними словами не сдвинешь его.
— Какое дело? — тут же спросила Горемыкина.
Я отвернулся.
— Не знаю, сказать ли…
— Скажи, Юра! Скажи! — воскликнула моя собеседница.
— Не время ещё, — обронил я, помолчав. — Не готова ты. Только чувствую, что любила ты сильно. Оттого всё и пошло.
— Откуда… Как ты это делаешь⁈ — опешила Горемыкина.
Я пожал плечами.
— Просто вижу.
— Ты же знаешь, что мне делать, да? — помолчав, вкрадчиво спросила женщина. — Милый Юра, скажи мне, пожалуйста!
Я бросил на неё полный сомнения взгляд.
— Не сегодня. Сначала ты должна подготовиться.
— Как⁈ Как мне это сделать? Хоть это ты можешь сказать? Научи меня, Юра!
Я вздохнул.
— Жаль мне тебя… Ладно уж. Только не торопись. Спешка тут не уместна.
— Хорошо, — с готовностью кивнула Надежда. — Как скажешь, так всё и сделаю. Но и ты… не бросай меня!
— Не знаю, насколько смогу задержаться, — проговорил я. — Ты ведь не одна такая. Но так и быть, задержусь, насколько нужно.
Женщина обрадованно захлопала в ладоши.
— Спасибо, милый Юра! А я уж тебя отблагодарю!