Нацепив на мордочку своё самое няшное лицо, уверенным шагом направился к каше.
В этот момент женщина мешавшая в котле огромной деревянной ложкой, подняла голову.
Несколько мгновений крестьянка неверяще смотрела на меня, после чего выронила ложку и с криком.
— Тишка!
Бросилась ко мне. Словно в замедленном кадре я успел разглядеть её усталое худое лицо с преждевременными морщинками, горькие складки у губ, такие обычно бывают у людей, рано потерявших своих близких и…счастье, что волной поднималась в её глазах. Словно ураган, женщина налетела на меня и бросившись передо мной на колени сдавила в объятьях, покрывая моё лицо поцелуями.
Из за телег выскочил коренастый мужик с куцей бороденкой в серой рубахе в заплатках, подпоясанный верёвкой. Подбежав к женщине, остановился не зная, что ему дальше делать. Помявшись неловко погладил женщину по голове.
— Рада, ты это…того
Весь оставшийся день Рада не выпускала меня из рук, то счастливо смеялась целуя меня в нос, то принималась плакать прижимая моё тощее тельце к груди. Благодаря своему сверхслуху удалось подслушать предысторию.
Как и многие другие семья Раскор, согласились на переселение в провинцию Киренаика, только после того, как имперский глашатай объявил, что всем переселенцем будут прощены все недоимки, а после прибытия на место, на три года освободят от всех налогов. Раскоры недолго думая собрали свой небогатый скарб и отправились в путешествие.
Кстати Раскор, это была фамилия барона которому они принадлежали, у крепостных вообще не было фамилий и обычно чтобы уменьшить путаницу им давали фамилию владельца.
Несмотря на обещания вербовщиков, дорога оказалась тяжёлой, из за коррупции на местах, переселенцам не выделяли в должном объёме продукты, от чего они почти на всём протяжении пути голодали, к тому же несколько раз на караван нападали дикие животные и разбойники. В довершении всех бед переселенцы попали под проливные дожди, от чего многие заболели и вскоре умерли. Среди заболевших был и старший сын Раскоров, ослабленный голодом организм сгорел буквально за сутки. Ещё через неделю младшую дочь Тишку прямо с телеги, утащил волк. После чего Рада тихо повредилась рассудком.
Самое смешное, если верить словам соседей, я вообще не походил на её покойную дочь, но естественно сумасшедшей матери об этом никто не рискнул сказать, даже Тит, мой новый "батя" и тот благоразумно промолчал.
Только через двое суток меня стали ненадолго и недалеко отпускать, я же довольный своей новой маскировкой, не возражал.
Скоро я перезнакомился почти со всеми детьми, которых в караване было больше полусотни, но моих лет где-то десятка полтора. Конечно же не обошлось без драк, где я с успехом доказал превосходство серебряного героя, над крестьянскими детьми.
Конечно обошлось без оторванных конечностей и сломанных костей, просто расквасил пару носов, да поставил пяток фингалов, за что сразу же был выбран в негласные лидеры, причём единогласно, так как дрался я один против семерых, чем впечатлил даже взрослых мужиков.
Бегать с детишками мне быстро наскучило, зато Рада уделяла мне всё своё свободное время, то заплетала мне косы, то по моей просьбе гладила мне живот, напевая про какого-то легендарного героя, заступника всех нищих и обездоленных.
После того как за последние пять дней я прослушал эту песню, не менее двух десятков раз у меня появились подозрения, что необразованная крестьянка меня каким-то образом раскусила.
Эти подозрения сильно окрепли, когда во время очередного плетения кос, меня неожиданно назвали. — Моя маленькая героиня.
Повернув голову к женщине ровным голосом спросил.
— С чего ты взяла, что я герой.
Рада счастливо засмеялась и стала щекотать мои бока.
— Ты не ответила.
Женщина зарылась лицом в мои волосы и тихо произнесла.
— У тебя никогда нет синяков и царапин, даже после драки не было. А ещё, ты ни разу за всю неделю не сходила ни по-большому ни по маленькому.
"Вот тебе и тупая крестьянка, и как это я не подумал о своей бронешкурке, хотя тут ничего не поделаешь. А в туалет я уже наверное как пару лет ни ходил".
Мягко освободившись из объятий женщины, повернулся к ней лицом. Но сказать ничего не успел, Рада схватила меня за руки и испуганно зашептала.
— Только не уходи от меня малышка, я никому не скажу!
Несколько секунд пристально смотрел ей глаза, но ничего кроме слепой материнской любви, не нашёл.
Улыбнувшись забрался к ней на колени.