После второго убийства дело пошло и уже к вечеру перелопатив гору документов выявил хищения на десятки тысяч дукатов и это, только за текущий год.
Причём невиновных не было все были так или иначе замазаны в хищениях, начиная от последнего писаря и кончая самим графом Изолой.
Из кабинета я вышел поздно ночью, так как весь день обходился без сладкого, то был немного зол.
— Вы все наворовали себя на смертную казнь.
Начал я без предисловий.
— Но я понимаю, что без вас канцелярия работать не сможет. Поэтому все кто добровольно сдаст украденное останется на своём месте, остальных я убью.
Все включая графа стояли бледные, раздавленные страхом, понимая, что обратиться за помощью просто не к кому.
— Ах да, чуть не забыл, не пытайтесь сбежать, я могу найти любого, куда бы он не скрылся.
На другой день "бедные" клерки понесли в казну гвардии, мешки с золотом, рыцари были в ярости когда узнали, что в течении многих лет их обкрадывали какие-то гражданские шпаки, впрочем новость, что из казны тащил деньги свой брат рыцарь их тоже не обрадовала.
Но я запретил им трогать "писарчуков", так как понимал, что пока я наберу новых, пока они вникнут в работу, весь документооборот просто рухнет.
Пообещав устраивать аудиторские проверки пару раз в год и убивать самых отличившихся я было собрался уже обратно в королевский замок, поближе к шоколадным конфетам, но вдруг заметил на своём столе записку. По запаху определил, что написана она одним незаметным клерком. В записке чиновник сообщил мне, что граф Изола, так замотался в делах, что как то позабыл сдать честно украденное золото.
Высунув голову из кабинета злобно завопил тонким голосом.
— Изолу ко мне!
Рыцарь дежуривший у дверей подскочил на месте и как ошпаренный бросился вон.
Почти два часа мне пришлось ждать наглого графа, от скуки я болтался по плацу напрягая своим присутствием тренирующихся гвардейцев.
Едва Изола спешился и неспешным шагом направился ко мне, я обернулся к рыцарям и громким голосом спросил у них.
— Господа, как вы считаете, может ли дворянин красть у своих братьев по оружию? Не роняет ли это его честь?
Рыцари возмущено загудели и ясно выразили свою позицию, что такой негодяй должен быть немедленно вызван на дуэль.
— Мне кажется господа, что этот человек конечно же трус и возможно даже и не сын своего отца.
Такое оскорбление ни один дворянин спустить просто не имел права, если конечно не хотел стать изгоем в высшем обществе. А толстый намёк, что он бастард, смывался, только кровью. Естественно Изола всё слышал, остановившись в нескольких шагах от меня смертельно бледный граф, звенящим от напряжения голосом спросил.
— Над чем это вы смеётесь господа.
Повернувшись к мужчине, сделал вид, что только что его заметил.
— А это вы граф, я полагала, что вы всё ещё не можете пересчитать украденное у гвардии золото.
Пальцы Изолы побелели на рукояти меча.
— Как поживает ваша добрая матушка? Я слышала, что конюх слишком свободно чувствует себя в вашем фамильном замке, особенно в отсутствии вашего славного отца.
Никто не засмеялся, впрочем я и не рассчитывал.
— Я требую дуэли.
Нагло ухмыльнувшись графу не глядя протянул руку к своему оруженосцу.
Уже идя к дуэльному кругу, он же круг богов, я ловил на себе осуждающие взгляды, даже мой Санчо Панса, смотрел на меня с укоризной.
Но мне всегда было наплевать на дворянские "понятия".
Почему-то рубить беззащитных крестьян, во время бунтов, их чести не вредило как и воровство у свои же коллег "по цеху", но как, только речь заходило, о том, чтобы выйти с оружием в руках против героя, так это оказывается унижало достоинство героя, потому как благородный дворянин был передним беззащитен.
Затягивать я не стал, едва Изола вступил в круг, как я метнулся к нему и уже привычно, развалил графа на две части.
— Сэр Хорес! Вы назначаетесь моим заместителем.
Похоже я сделал, что-то не так, видимо обошёл более знатных и заслуженных, чем простой служака-виконт, но мне было глубоко наплевать на чьё-то мнение. Надменно оглядев недовольные лица гвардейцев, сделал приглашающий жест окровавленным мечом.
— Всё кто думает, что я не прав, может выйти в круг богов и выдвинуть свою кандидатуру.
Недовольные резко исчезли.
— Так я и думала.
Проворчал я вернув меч угрюмому оруженосцу.
"А сколько было громких слов о чести, что слово дворянина стоит больше его жизни".