Покопавшись в бумажнике, я протянул ей купюру. Руки у меня дрожали.
— Больше покупателей не было? — поинтересовался я.
— Никто даже не остановился… кроме вас.
— Ты проголодалась?
Она помотала головой. Отцепив картину, скрутила ее в рулон и передала мне.
— Не очень, — сказала она.
— И все же давай перекусим.
— Хорошо.
Я отвез ее в закусочную в нескольких кварталах, мимо которой проезжал, когда ехал сюда, заказал два стейка, два картофеля фри и два кофе. Когда мы покончили с едой, было четверть восьмого. На свидание с Милдред я уже опоздал. Но это почему-то меня не тревожило. Я достал сигареты, мы закурили, и я заказал еще два кофе.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Эйприл.
— Эйприл, то есть, Апрель. Немного странное имя.
— Не такое уж странное. Многих девушек так зовут.
— А я Ход… Много рисуешь?
— Уже нет. Спрос на картины падает.
— Может, твои работы слишком надуманные, не для среднестатистического обывателя. Как, например, эта.
— И совсем не надуманная. Это вид из окна на моей кухне.
— Значит, ты живешь не в городе? — Надо было сказать «не на Земле». Так было бы точнее.
— Нет. Здесь я наездами. Из окна кухни я могу видеть что угодно. Вы тоже можете увидеть из своего окна все что угодно, если присмотритесь… Свое я называю «волшебное окошко».
Я вспомнил Китса из школьной программы.
— Будила тишину волшебных окон, — процитировал я. — В забытом, очарованном краю[3].
Она глубокомысленно кивнула. Серьезность ее взгляда могла бы испугать, если б ее не смягчал небесно-голубой цвет глаз.
— Да, Китс знал. И Вордсворт знал. «Бездушные, мы грязнем в мелочах»[4]. Вы любите поэзию, Хол?
Вопрос прозвучал по-детски прямолинейно.
— Должен признаться, мне некогда читать, только утренняя газета, иногда журнал.
— И телевизор не смотрите?
— А с ним что?
— Это носитель информации для производителей подсвечников.
Так мы вернулись к тому, с чего начали.
— Собирайся, — сказал я. — Отвезу тебя домой.
Эйприл жила в доме, похожем на свечку, на улице, застроенной такими же свечками. Она спросила, не хочу ли я зайти на пару минут, и я не нашелся, что ответить. Несмотря на внешность, она отнюдь не была маленькой девочкой. И все же я не мог, исходя из своего жизненного опыта, отнести ее к разряду женщин, которые приглашают к себе мужчину после короткого знакомства.
Видя, что я замялся, она сказала:
— Я покажу вам волшебное окошко.
— Хорошо, — согласился я.
Милдред уже наверняка злится на меня, так что лишняя пара минут ничего не изменит.
Квартира находилась на третьем этаже, номер триста три. В ней было четыре комнаты. Точнее, одноместных купе. Крошечная гостиная, крошечная спальня, крошечная кухня и такая же ванная комната. Эйприл взяла у меня пальто, перекинула через спинку стула и провела меня на кухню. Кухонька была убогая. Маленькая плита, допотопный холодильник, чугунная раковина, видавшие виды стол и стулья — и все впритык друг к другу.
Единственное окно располагалось над раковиной. Только оно здесь не создавало впечатления убогости и нищеты — возможно, потому, что состояло из двух узких створок, которые открывались наружу.
Эйприл достала из холодильника две бутылки пива, открыла и одну протянула мне. То, что у такой молодой особы в холодильнике хранится пиво, поначалу меня шокировало. Но потом я напомнил себе, что не такая уж она молодая, возможно, моя ровесница, а, может, и старше. Она уже приложилась к бутылке, и я последовал ее примеру. Потом я заметил мольберт за раковиной у стены, палитру и кисти — на буфете. Затем мой взгляд перешел на окно.
— Волшебное окошко? — спросил я.
Она сдержанно кивнула. Перегнувшись через раковину, отщелкнула шпингалеты и толкнула створки. В комнату ворвался влажный ночной апрельский воздух. Я глянул через ее плечо.
Естественно, я не ждал, что передо мной откроется широкий луг с озерами, наполненными звездами, — я не настолько наивен. Но я рассчитывал увидеть что-то вроде двора или далекого парка в отдалении. Да что угодно, на чем слегка неуравновешенный человек мог бы основать свои фантазии, такие, как на картине, что я купил.
Но за окном не было ничего. Оно выходило на глухую кирпичную стену, до которой было метра три. Свет из окна ложился на нее желтым прямоугольником.
Эйприл пристально смотрела на меня.
— Я вижу там реку, — сказала она, — голубую реку. Деревья, сверкающие золотом, на другом берегу Среди деревьев — серебристый дом с лазурными ставнями. От дома к берегу спускается посыпанная галькой тропинка. По ее сторонам растут ландыши… А вы? Что вы видите?