Жанэтта. Хорошо, пусть будет по-твоему. Хоть на прощание разреши мне тебя обнять.
Элдос. Это невозможно!.. Во мне антитела… Я заряжен…
Жанэтта. Как? Нет, этого не может быть! Я не хочу потерять и тебя! Не пущу, Элдос!
Элдос (решительно). Прощай! (Направляется к лазероракете. Жанэтта в слезах опускается на колени).
ЭПИЛОГ
Кабинет профессора. Алтан наносит на карту какие-то знаки. Жанэтта сидит у пульта. Она смотрит на ленту и вскакивает.
Жанэтта. Профессор, слышите, соотношение протеина оказалось больше чем мы ожидали.
Алтан. Не может быть?! (Смотрит ленту.) Как будто все верно. Однако, мы могли в расчетах ошибиться…
Жанэтта. По-моему, и расчеты верны. Могу еще раз проверить.
Алтан. Поздравляю, Жанэтта! (Обнимает). Ты знаешь что это значит?! Это — вечная кладовая продовольствия!
Жанэтта. Как не понять… Если был бы Элдос, как бы он обрадовался…
Алтан. Да… С тех пор прошло много лет… (Загорается и мигает сигнальная лампа входной двери. Алтан нажимает кнопку. Стена раздвигается. Появляются Элдос и Джанар).
Джанар. Мама! Мамочка моя!
Жанэтта. Мой сын! Любимый мой!
Алтан. Элдос! Ученик мой, вечно молодой!
Элдос. Да, мой учитель, как видите…
Занавес
Борис Майнаев
Крик в ночи
В шесть часов утра в кабинете полицейского детектива сержанта Барбата зазвонил телефон.
— Приезжайте, я убил человека, — сквозь всхлипывания и кашель донесся мужской голос. — Хотя нет, — неизвестный закричал, срываясь на визг, — чудовище. — Потом замолчал, несколько раз шмыгнул носом. — А может быть, человека.
— Откуда вы звоните? Назовите адрес и имя.
— Юго-запад, поселок на семи холмах, дом с голубыми стенами, меня зовут Боб О'Нил.
— Еду к вам, только никого не подпускайте к телу, — Барбат перевел дыхание. — Вы уверены, что убили его?
— Конечно, я выпалил в него семь пуль из своей «беретты». Вот только, — в голосе говорившего опять зазвенели истерические нотки, — приезжайте быстрее, я, у меня… — И в трубке послышались гудки.
Барбат набрал на компьютере команду передачи сообщения на центральный пульт, вызвал оперативную бригаду и, дождавшись, пока специалисты усядутся в автомобиль, погнал свой «мустанг» к океану. Там, на семи холмах, как утверждали рекламные проспекты, было разбросано несколько фешенебельных вилл.
Поселок от автострады отделяла звукоизолирующая стена, из-за которой выглядывали вершины деревьев. Гарри сбавил скорость, дважды свернул и, едва двигаясь, медленно поплыл по волнистой дороге, проложенной в центре поселка. Такая конфигурация дорожного полотна не давала машинам разогнаться и предохраняла слух живших здесь людей от рева автомобильных двигателей.
Дом с голубыми стенами стоял почти на самой окраине. Ворота участка были открыты и Барбат беспрепятственно проехал до самого дома. Колея для машин напоминала два узких бетонных желобка. Все остальное пространство занимала трава, расцвеченная островками гвоздик и тюльпанов. Гарри поймал себя на том, что осторожно притворил дверцу автомобиля, чтобы не нарушать здешней тишины. Белые колонны, казалось, приподнимали дом, делая его голубоватые стены легкими до прозрачности. На широкой веранде в изящном плетеном кресле утопал тучный, широкоплечий мужчина. Его волосатую грудь, видневшуюся через широко распахнутый ворот белоснежной рубахи, пересекла массивная золотая цепь в ладанкой. Человек смотрел на Барбата, но тому показалось, что сидящий слеп. Гарри шагнул ближе и увидел, что на полу лежит плоский пистолет.
— Извините, — сержант нагнулся и поднял оружие. Хозяин дома вздрогнул, и его глаза приняли осмысленное выражение.
— Вы сержант Барбат, из полиции? — Мужчина кивнул на пистолет. — Я выпустил в него целую обойму.
Голос человека был тихим и невнятным. Гарри приходилось напрягать слух, и он начал злиться.
— Где убитый?
— Там, на краю лужайки, около розария. Я не могу, я не могу видеть это, — неподдельный ужас отразился на лице говорившего. Его губы посинели, глаза стали закатываться.
— Позвольте, сержант, — Барбата отодвинул в сторону полицейский врач, — я приведу его в чувство.
Гарри кивнул и пошел по направлению, указанному хозяином.