Однако, сколь бы бездушны и эгоистичны не были власть имущие, они всегда ценили талантливых и волевых индивидов — людей, достойных пополнить ряды не только их личной гвардии, но и защитников империи — безумно верных воинов, без устали стоящих на защите прав и интересов императора.
Но в мире никогда не существовало полностью преданных кому-то людей, поэтому было не редкостью, когда этих властных, сильных и независимых личностей, тянуло на сторону личной выгоды.
И она была во много раз сильнее простого желания выслужиться перед короной.
И в такие времена даже передача ценного актива — вложения в своё светлое будущее, делалась ими без малейших сомнений и сожалений. Они с радостью лишали себя такой желанной всеми силы и могущества. Но не из страха или глупого почёта, сколько из желания получить в своё распоряжение дружбу и благосклонность императора, который в любое мгновение мог стать для них безграничной поддержкой и защитой.
Однако вечно полагаться на кого-то другого — выход, хоть и простой, но глупый, поэтому и про свои силы они никогда не забывали, понемногу, втайне ото всех создавая и свои, маленькие, но достаточно сильные и опасные отряды. Группы людей, которые были достойны носить гордое имя Асов — элитных бойцов, состоящих как из воинов, так и магов, умелые руки которых могли достигнуть даже самого властителя.
Пусть и не убить, но достигнуть точно.
Но сколь бы наивными они не были, веря в то, что с рождения были любимчиками судьбы, их жизни никогда не были в безопасности. Любой момент она могла оборваться — быстро и безжалостно, в миг лишая всего достигнутого.
Именно поэтому их взгляды никогда не обращались в сторону императорского трона, довольствуясь той властью и влиянием, которые имели — управляя не только судьбами, но и жизнями людей, живущих на их землях.
…
Но не они обеспечивали спокойствие и порядок в Леймосе.
И даже не патриотически настроенные граждане, над головами которых стояли ненавистные всем толстосумы и аристократы.
Причиной тому были даже не отголоски прогремевшей пару лет назад войны, а смена правящей династии, первенцем которой стал самопровозглашённый король — Виттор, успешно создавший и продвинувший в мир множество передовых методов развития. И большинство из них, как раз-таки и принесли в королевство покой, сделав его местом, в которое беспрерывно стекалось бесчисленное количество беженцев и лишенцев, утративших в этом мире всё, кроме надежды.
И Виттор, умело распространяя о себе слухи, как раз-таки её и дарил.
Но получить силу и ресурсы для загибающегося королевства было не так-то просто, ведь оно, пусть и медленно, но уже практически полностью скатилось ко дну, оставив на его попечение лишь отголоски былой славы, коей когда-то гремели границы Леймоса, страша всех соседей.
Однако, невзирая на трудности и невзгоды, он всё же сумел вернуть королевству часть былой славы, достаточно быстро вписав своё имя в анналы истории, стал не только успешным королём, но и очень значимой фигурой в империи.
Фигурой, которую отмечал даже сам Гектор — человек, восседающий на троне Иствардской империи.
Но даже будь он хоть трижды гением и мудрецом, всего этого достичь в одиночку у него бы никогда не получилось. И подтверждением тому был Совет — собрание сильных, влиятельных, и достаточно известных в высших кругах людей, по той или иной причине занявших место его советников.
***
«Мой король» — прозвучало в тишине, опустившейся на зал заседаний.
И говорившим был один из сторонников фракции, открыто противостоящей “законному” королю:
«Я понимаю, что вы мудрый и невероятно сильный властитель, однако до меня дошли слухи о волнениях на севере…» — продолжил мужчина, лениво поднявшись со своего места, гордо расправляя при этом свои широкие плечи.
Этим действием он намеренно нарушил покой, которым король наградил своих людей, уставших от долгого заседания:
«Говорят, наши соседи спелись с отвратными богу созданиями из Ритарии, собираясь наплевать на заключённый вами договор…» — продолжил мужчина, однако был прерван.
«Да как ты смеешь, Дитт!» — возразил ему сторонник Виттора: «Наш владыка милостиво позволил тебе расслабиться — снять накопившуюся за несколько часов усталость, а ты посмел наплевать на его доброту, открыв свой грязный рот…»
«Замолчи, Балтимор!» — стал перечить первый: «Для меня, как и для большинства здесь, важнее безопасность и благополучия королевства, а не какой-то там отдых!» — вспылил мужчина, совсем не страшась гнева короля: «За эти несколько минут мы могли бы решить кучу вопросов, связанных с этим делом, а ты говоришь мне о милости…»
«Хватит, граф Дитт» — спокойным голосом заговорил один из членов Совета, мирно сидя в окружении своих сторонников: «Нужно уважать слово короля. В этом Балтимор, несомненно, прав» — закончил он, небрежно поправляя свою чистую и до жути белоснежную рясу богослужителя, добродушно улыбаясь начавшему разговор Дитту.
И судя по мелькнувшему во взгляде священнослужителя одобрению, граф всё сделал правильно, чем порадовал не только себя, но и своего господина:
«Да, патриарх. Я вас понял» — согласился с его словами Дитт, покорно вернувшись на своё место.
«Жалкий лизоблюд…» — сказал, будто выплюнул, новы член разговора.
«А подхалимам никто слово не давал!» — снова вспылил Дитт, однако был остановлен рукой, поднятой священнослужителем.
«Не стоит начинать ссору в зале заседаний. Это место предназначено для решения государственных дел, а не для дрязг» — сказал он, всё с той же улыбкой: «А если и возникнет какая-либо опасность со стороны соседей, наши дорогие священники — каратели, отмеченные дланью господа, быстро направят на них свой взор…»
«Так же, как и при осаде наших городов?» — подал голос молодой мужчина, или скорее даже парень, намекая своими словами на прогремевшую пару лет назад войну.
«Что?» — наигранно удивился патриарх церкви Истинного Бога: «О чём это вы, дорогой мой Альтерос?» — спросил он у архимага, облик которого никогда не менялся, сохраняя свою вечную молодость.
Однако стоит кое-что отметить — как бы ни было странно, но в словах священнослужителя совершенно не слышалось ни страха, ни уж тем более уважения.
Его голос, в отличии от остальных членов Совета, посмевших когда-нибудь возразить архимагу — самому могущественному магу королевства, без зазрения совести готового удить любого, потревожившего не только его интересы, но и мораль — совсем не выдавал истинных чувств патриарха, являясь настолько спокойным и ровным, что казался напрочь лишённым эмоций.
Правда, для остальных членов собрания, подобное явление уже стало обыденностью, ведь даже если не учитывать силу, стоящую за патриархом, а также добытое им могущество — благословение, дарованное богом, то он был невероятно опасным противником, способным при помощи божественного слова противостоять даже архимагу.
Однако его собеседник тоже был не лыком шит, ни капли не страшась кары Истинного Бога:
«В то время твои люди, Римур, принесли нам больше проблем, чем пользы» — начал маг, смотря прямо патриарху в глаза: «Умереть ради своего господа может и достойно для вас — служителей церкви, однако это не почётная и доблестная смерть воина, который отдает свою жизнь ради семей, оставшихся за спиной. И это не дань вашему богу, и не кара для заблудших душ, коей вы прикрываете своё, так называемое “правосудие”»
Немного распалившись, архимаг выплеснув в сторону мужчины немного своей злости и раздражения:
«Ваши экзорцисты только и умеют, что сладко врать, отправляя души невинных на тот свет, к вашему любимому, и невероятно “доброму” богу» — закончил он не очень лестными, или скорее даже богохульными словами, на что его собеседник уже не мог не отреагировать:
«Не смей пятнать имя Истинного Бога, маг. Свою силу ты тоже получил от него…»
«От него?!» — прервал его архимаг, засмеявшись: «Эту силу» — взмахнул он рукой, заставив весь зал задрожать от невероятной мощи: «Я добыл этими же руками» — поднявшись с места, он согнул руки в локтях, показав всем на обозрение свои мозолистые, и столь не свойственные простым магам руки: «Я не просил милости у вашего бога. Не ползал на коленях пред его алтарями, вымаливая могущество. Нет — я достиг всего сам. Пролил реки крови и пота, дабы иметь то, что принадлежит мне по праву сильного, а ты смеешь мне говоришь о своём пресловутом спасителе? О боге, который с радостью принимает подношения в виде человеческих жертв?»