— А разве это плохо? Если они хотят именно то, что им надо хотеть… Мы их так и воспитываем. — Директор заставил себя подойти к коменданту. Его голос звучал тепло и сердечно. — Теперь мы знаем, что в нашем детстве школа не давала нам того, что должна была дать. Неужели вы думаете: «Чего не имел я, не должен иметь и мой сын»? Нет, я не верю, что вы так думаете. Жизнь наших детей должна быть прекрасной и радостной; в учителе они должны видеть не врага, а друга и помощника; они должны учиться не из страха перед побоями, но с удовольствием, гордясь своими успехами и дисциплиной. Они должны вырасти людьми, которые твердо стоят на ногах, имеют великую цель в жизни; им предстоит отдать этой цели все свои силы. Дети обязаны знать не только свои возможности, но и пределы этих возможностей, а также все свои слабости. Они должны стать сильными, трудолюбивыми, честными людьми, обладающими чувством ответственности, — людьми, которые любят и уважают других людей. Это не так легко, и мы обязаны им в этом помочь. Наша жизнь становится все более прекрасной, наши интересы все более разносторонними. И школа должна быть разносторонней… Уметь читать, писать и считать уже недостаточно, И радиоузел дан им для учебы, а не для игры. Почему вы не хотите меня понять, господин Рауэ?
Директор разгорячился, убеждая Рауэ, но только один человек слушал его восхищенно, стоя с пылающими щеками позади, у распределительного щита; комендант же застыл на месте, скорчив пренебрежительную гримасу.
— Вы еще увидите, к чему это приведет, — язвительно сказал он. — Моя точка зрения другая: хороший подзатыльник, данный вовремя, лучший способ воспитания, чем все ваши прекрасные слова… Но я пришел к вам по поводу подвала…
— Хорошо, поговорим о подвале, — прервал его директор, постепенно теряя терпение. — Я предвижу, что вы скажете, и хочу, чтобы вы знали мое мнение. Этот подвал был пуст; для ваших вещей, которые здесь стояли, у вас есть собственный подвал. Мне нужно было помещение, и я занял это, пустое, потому что оно очень удобно нам для радиоустановки.
— А до меня, конечно, дела нет! — вскипел Рауэ. — Тот подвал сырой, туда я свои вещи не поставлю. Я требую…
Но тут в коридоре послышалось множество торопливых шагов, и неприятному спору был положен конец. Дверь распахнулась, в комнату толпой ввалились дети, только и ожидавшие этой минуты.
— О-ох! — воскликнули они хором и, широко раскрыв глаза, уставились на аппаратуру. Пионеры из радиокружка явились принимать свой радиоузел — Юрген, Ханна, Рената, Петушок, Бимбо, Буби, Бригитта, — все были тут.
— Будь готов! — приветствовали они директора.
— Всегда готов! — ответили директор и Стефан. Директор взглянул на часы. — Однако вы здорово торопитесь! Ведь еще нет трех часов.
Пионеры незаметно подмигнули друг другу, притворяясь, будто ничего не слышат. Те, кто стоял сзади, протиснулись вперед, стараясь тоже что-нибудь разглядеть, — комната вдруг превратилась в настоящий муравейник.
— Здо́рово!
— Вот это да!
— А перед чем надо говорить?
— Погляди-ка, магнитофон! — возбужденно перекликались дети.
В этой толкотне, в этом гуле один лишь комендант Рауэ стоял недвижимо, как утес, и делал вид, что все происходящее его совершенно не касается, хотя внутри у него так и кипело.
Бригитта в волнении схватила директора за рукав и подтащила к микрофону, чтобы ей поскорее все объяснили. Только теперь, когда Бруммерт оказался рядом с комендантом, Рауэ, наконец, заговорил.
— Значит, вы не освободите мне подвал? — спросил он.
Директор удивленно взглянул на него. Он совсем забыл о коменданте. Поняв, наконец, смысл его вопроса, Бруммерт даже не мог найти нужные слова, чтобы дать резкий отпор этому нелепому требованию.
— Ну что ж, — сказал комендант, сжал губы так плотно, что от них осталась только тонкая черточка, круто повернулся на каблуках и вышел вон. Дверь с грохотом захлопнулась за ним.
Сначала передается десятиминутная пауза
Директор посмотрел на дверь и с большим трудом подавил желание пойти вслед за комендантом, чтобы потребовать от него объяснений. Однако он отказался от этой мысли, — уж очень не хотелось ему сегодня портить себе настроение. Бруммерт быстро повернулся и поднял руку, призывая к тишине.
— Дорогие ребята, — заговорил он. — Наша школьная радиоустановка готова. Помните, что это подарок ваших родителей, которые тем самым оказали вам особое доверие. Не обманите же его! Передаю вам установку и желаю вам много удовольствия и успеха в работе.