Весь день меня мучил такой зуд, словно покусали невидимые муравьи. Хотелось бросить всё и, сломя голову, бежать домой: тайна старого зеркала не давала мне покоя. Кое-что о нём удалось вспомнить: раньше оно принадлежало бабушке, это была единственная вещь, оставшаяся после неё в квартире. Выбросить его я не смогла, вот и повесила в ванную комнату.
Домой вернулась к восьми вечера, голодная, валясь с ног от усталости, но, тем не менее, первым делом пулей помчалась в ванную, якобы вымыть руки перед ужином… Это повторилось: сначала ― паутинки на зеркале, потом ― спина мальчишки, склонившегося над книгой. На нём была курточка старинного фасона, коротко стриженые кудряшки топорщились в разные стороны. Минуту я смотрела на его худенькую спину, потом кашлянула, пытаясь заявить о своём присутствии, но он не услышал.
Вздохнув:
— Уроки делает, ― медленно вымыла руки и уже собиралась уйти, как мальчик внезапно оглянулся. Я охнула: или с моей головой что-то не так, или он действительно изменился ― теперь на вид ему было лет четырнадцать. Лицо вытянулось, пропала детская округлость, только глаза остались по-прежнему большими, но не испуганными, как в прошлый раз, а любопытными.
Застигнутая врасплох, я машинально помахала ему рукой. Он смутился и повторил мой жест. С минуту мы просто рассматривали друг друга, а потом, не сговариваясь, улыбнулись ― напряжение между нами исчезло. Мы не слышали друг друга, но язык жестов ещё никто не отменял. И рисунки, они помогли нам с Эриком общаться.
Спросите, с какого перепуга я решила, что мальчишку так зовут? Надо же было как-то его называть, а Эрик ― первое вспомнившееся мне имя. Я попыталась рассказать ему о себе с помощью бумаги и фломастера: нарисовала Землю и Луну, а потом Солнечную систему и показала ему рисунки, почему-то тыча себя в грудь. Эрик оказался очень смышлёным и, улыбаясь, изобразил на листке, похожем на пергамент, свой ответ. Так я узнала, что их планета вместе с тремя другими вращается вокруг большой звезды. А ещё у них четыре луны разного размера. Надо же…
Получалось, Эрик ― не человек из прошлого, как я сначала подумала, он из другого мира. Вот это сюрприз! У него было две сестры и старший брат, а сам он где-то учился. Разобраться, где именно, так и не смогла, Эрик что-то написал, но буквы были очень необычными. В ответ пожала плечами ― мол, не понимаю тебя, дружок, и он, погрустнев, кивнул в ответ.
А рисовал он отлично, не то что я. Мои попытки изобразить известных домашних животных с треском провалились. Растерянно потирая лоб, Эрик задумчиво смотрел на рисунок кошки, и, наконец, кивнул, засмеявшись. Видели бы вы, что за удивительных существ изобразил он в ответ: множество самых необычных лап, нереально изогнутые шеи и изумительные по красоте хвосты, иногда до десяти пар глаз, а уж зубов-то… Ух ты…
И всё же, я узнавала их: вот восьминогая собака, кот с двумя хвостами, а это что-то похожее на помесь слона с жирафом. Прикольно, посмотреть бы на них вживую. Не скрывая восхищения, подняла большой палец вверх. Эрика этот жест озадачил: он смотрел на меня удивлённо, склонив голову набок, но всё-таки повторил его. И мы рассмеялись.
Через полчаса этих жизнерадостных переговоров «экран» внезапно погас, превратившись в обычное зеркало. И только тогда, глядя на свои карикатурные работы, я вспомнила, что у меня есть планшет с множеством фотографий. И как сразу не сообразила, дурёха… Полночи я готовилась к следующей встрече с Эриком, подбирая нужные фото ― так мне хотелось показать ему наш удивительный и прекрасный мир.
Заснуть никак не получалось ― ворочаясь, я думала о завтрашней встрече. Но ни на следующий день, ни два дня спустя зеркало не заработало, не желая соединять меня с Эриком. Мысль о том, что больше никогда его не увижу, приводила меня в странное замешательство: я была рассеяна, невпопад отвечая на вопросы друзей. Все решили ― это переутомление, и мне нужно срочно отдохнуть. Откуда им было знать, о чём я думала на самом деле?
А на третий день ровно в восемь вечера зеркало снова проснулось: Эрик сидел у стола с кучей бумаг в руках. Его лицо было задумчиво, и он снова изменился ― повзрослел и очень похорошел. На нём было одето что-то наподобие мантии, каштановые волосы отросли и больше не топорщились, плечи стали шире и, глядя на него, я почувствовала, как пылают мои щёки. Теперь мы с ним были примерно одного возраста.