Удивительно, но культурные сдвиги 1950-х и 1960-х способствовали росту популярности Эрика Сати, и его музыка начала исполняться не только в концертных залах, но и в менее очевидных местах – в джаз-клубах и на рок-фестивалях. Массовая популярность Сати достигла своего пика, когда рок-группа Blood, Sweat & Tears сделала аранжировку двух «Гимнопедий» и выпустила ее главной композицией на своем одноименном (Blood, Sweat & Tears) альбоме в 1969 году. Альбом был продан тиражом в три миллиона и получил премию «Грэмми» как лучший альбом года, а «Вариации на темы Эрика Сати» (Variations on a Theme by Erik Satie) получили «Грэмми» в номинации «Лучшая современная инструментальная композиция». Основы для создания этого кроссовера заложил историк Роджер Шаттак в своем революционном исследовании «Годы пиршеств» (впервые опубликовано в 1955 году), где он закрепил позиции Эрика Сати как иконы модернизма и модного персонажа, поместив его в одном ряду с Гийомом Аполлинером, Альфредом Жарри и Анри Руссо – самыми оригинальными представителями французского авангарда[6]. Эта группа, по мнению Шаттака, составляла ядро «подвижной среды, известной как богема, культурного андеграунда с привкусом неудачи и мошенничества, за несколько десятилетий выкристаллизовавшегося в сознательный авангард, который вывел искусства на уровень удивительного возрождения и совершенства»[7]. Для читателей того времени статус Сати как прародителя экспериментальной музыки – а также рок-музыки, исполняемой группами, стилизованными под парижский авангард, – был незыблем.
В конце XX века понимание Сати как иконы нонконформизма несколько пошатнулось. Большое количество специализированных музыковедческих исследований, тщательно изучавших рукописи и наброски Сати, явило собой первый комплексный анализ работ композитора. Из этого анализа возникло уже современное признание его вклада в искусство, а также новое понимание его скрупулезной техники композиции. Фокус сместился с биографии на процесс сочинительства, и стало ясно, что Сати важен не только для авангарда, но и для фигур, полностью вписанных в музыкальный мейнстрим – например, для Клода Дебюсси и Игоря Стравинского. Сати, уже не рассматриваемый только как музыкальный эксцентрик, стал звеном длинной цепочки музыкальной истории, связывающей его как с Моцартом и Россини, так и с Кейджем и Райхом. Образ Сати значительно дополнился в результате появления работ, исследующих немузыкальные аспекты его творчества, и в частности его литературные опусы; от полного издания его литературных работ в 1981 году до публикации его «практически полной» переписки в 2002-м. Оригинальные взгляды Сати и своеобразный способ выражения прекрасно вписываются в его жизнь и творчество. Сати был плодовитым и самобытным писателем, хотя большинство его работ оставались неопубликованными до сегодняшнего дня, некоторые его эссе и комментарии увидели свет в специализированных музыкальных журналах и даже во вполне себе массовых изданиях во Франции и США еще при жизни композитора. Среди них были автобиографические зарисовки, написанные в разные годы; каждый очерк по-своему замечателен, так как там можно найти довольно значительное количество информации, несмотря на практически полное отсутствие фактов и тотальную иронию. Первое сочинение такого рода озаглавлено «Кто я такой» и представляет собой начальный раздел целой серии «Воспоминания склеротика»[8], которая печаталась в журнале S.I.M.[9] с 1912 по 1914 год. Сати пишет:
Кто угодно вам скажет, что я не музыкант. Это правда.
Еще в начале карьеры я сразу же записал себя в разряд фонометрографов. Все мои работы – чистейшей воды фонометрия ‹…› В них господствует только научная мысль.
К тому же мне приятнее измерять звук, нежели в него вслушиваться. С фонометром в руке я работаю радостно и уверенно.
И что я только не взвешивал и не измерял? Всего Бетховена, всего Верди и т. д. Весьма любопытно[10].
Год спустя в кратком описании для своего издателя Сати рисует совершенно иную картину, объявляя себя «фантазером» и приравнивая свои творения к работам группы молодых поэтов под предводительством Франсиса Карко и Тристана Клингзора. Идентифицируя себя как «самого странного музыканта своего времени», тем не менее Сати заявляет о своей значимости: «Близорукий от рождения, я дальнозоркий от природы ‹…› Мы не должны забывать, что многие “молодые” композиторы рассматривают наставника как пророка и апостола происходящей ныне музыкальной революции»[11].
6
Shattuck Roger.
7
Shattuck Roger. ‘Preface to the Vintage Edition’// The Banquet Years: The Origins of the Avant-Garde in France, 1885 to World War I.
8
Перевод дается по изданию на русском языке:
9
Журнал Международного музыкального общества (