Сати считался, скорее, посредственным учеником, однако он был силен в латыни и обнаружил талант к музыке: в школе ему даже дали вполне музыкальное прозвище «крин-крин», что можно перевести как «плохой скрипач». Через несколько месяцев после возвращения мальчика в Онфлёр дед с бабкой отдали его заниматься к самому известному музыканту города, органисту церкви Святого Леонарда, Гюставу Вино. Вино в свое время был студентом консервативной школы Нидермейера в Париже, выпускавшей в основном церковных музыкантов. Он особенно интересовался григорианскими хоралами и старинной музыкой. На уроках у Вино Эрик Сати, без сомнения, не только учился играть на фортепиано и органе, но и пел и изучал сольфеджио. Вполне возможно, что на занятиях речь шла и об основах композиции: сам Вино сочинял легкую музыку и, например, его «Вальс конькобежцев» даже исполнялся местным онфлёрским оркестром в 1870-е годы; так что Сати мог получить представление о способах и методах создания популярной музыки. В любом случае для юного Сати само окружение, в котором происходили музыкальные занятия, было столь же завораживающим: церковь Святого Леонарда, с башней, являлась самым старым и самым красивым зданием в городе. Храм датируется XV веком, а богато украшенный западный портал считается одной из вершин поздней готики. Здание церкви было сильно повреждено в ходе Столетней войны и восстановлено уже в XVII веке, когда к церкви пристроили необычную восьмиугольную башню, украшенную барельефами, изображающими музыкальные инструменты.
Вино уехал из Онфлёра в Лион, где ему предложили более престижную работу, в 1878-м, но этот год стал не только годом окончания музыкальных занятий Сати: летом бабушка Сати утонула во время купания в море, и Эрик вместе с братом Конрадом снова были переданы на попечение отца. Альфред к тому времени уже жил в Париже, и его подход к воспитанию вернувшихся сыновей можно было назвать, скорее, нетрадиционным: он не стал записывать мальчиков в обычную школу, а брал их с собой на лекции в Коллеж де Франс и Сорбонну, в оперетту и на драматические спектакли в свои любимые театры, а также в Версаль на воскресные обеды своего друга Сореля. Такой расслабленной жизнью, должной казаться им идиллией по сравнению с аскетичным распорядком в Онфлёре, братья прожили почти год до тех пор, пока отец на одном из обедов у Сореля не познакомился с Евгенией Барнетш, композитором и пианисткой, учившейся в Парижской консерватории. После непродолжительных ухаживаний Альфред и Евгения поженились в конце 1879 года. Евгения была старше мужа на десять лет, и ее влияние на семейный уклад оказалось значительным: прежде всего, семья, теперь включавшая и мать Евгении, переехала в новую квартиру на Константинопольской улице, рядом с вокзалом Сен-Лазар[22]. Мачеха взяла на себя заботу о воспитании Эрика и Конрада: первое, что она сделала, – записала Эрика в подготовительный класс парижской консерватории к Эмилю Декомбу, чтобы продолжать музыкальные занятия пасынка. Семь лет, проведенные в консерватории, были постоянным источником страданий Эрика. Программа Парижской консерватории сильно отличалась от распорядка занятий у Вино, кроме того, сама атмосфера была менее вдохновляющей, чем стены средневекового храма. Сати впоследствии описывал консерваторию как «громадное, очень неудобное и довольно уродливое здание, похожее на местное исправительное заведение, без внешнего – и внутреннего, шарма»[23]. Первая французская школа по воспитанию музыкантов превратилась к концу XIX века в неповоротливую институцию, славящуюся в первую очередь суровостью и настойчивостью в выработке технического совершенства игры. На вступительных экзаменах всегда был большой конкурс, но, очевидно, что навыки игры на фортепиано тринадцатилетнего Эрика Сати были более чем соответствующие уровню консерватории: на прослушивании он играл одну из баллад Шопена, а в первый же год обучения разучил и исполнял виртуозные фортепианные концерты Фердинанда Хиллера и Феликса Мендельсона к полному удовлетворению преподавателей. Однако проблема заключалась не в технике и музыкальности, а в отношении Сати к занятиям, что четко сформулировал один из профессоров, назвав Эрика «одаренным, но безразличным». В 1881 году после исполнения Эриком Сати концерта Мендельсона его собственный преподаватель называл его «самым ленивым студентом в консерватории», а лишенное блеска исполнение бетховенской сонаты ля-бемоль мажор (op. 26) в 1882 году, скорее всего, на экзамене в конце семестра, стало последней каплей: Сати был исключен из консерватории и отослан домой[24].
22
Orledge Robert. ‘The Musical Activities of Alfred Satie and Eugénie Satie-Barnetche, and their Effects on the Career of Erik Satie’ //